Сейчас меня очень волновала Минди. Я опять задалась вопросом, почему мать о ней никогда не рассказывала.

– Какое событие в твоей жизни самое худшее?

– Самое худшее? – Она глубоко вздохнула, стряхивая с ладоней муку, после чего открыла ящик с кухонной утварью и начала в нем рыться. – Пожалуй, когда твой отец заявил мне, что все годы нашей совместной жизни – напрасная трата его времени.

– Верно. Разумеется, прости. – Я прекратила месить и обняла ее руками, испачканными в муке. – Но я имела в виду твое детство… Какое событие оказалось для тебя самым болезненным?

Она вытащила скалку и повертела ее в ладонях.

– Наверно, сейчас неподходящий момент.

– Как раз наоборот, мама. Помоги мне это пережить.

– Но я не хочу тебя пугать.

Меня едва хватило на то, чтобы не расхохотаться. Нет, не из вредности, а потому, что это было так смешно.

– Мама, на этой неделе уже случилось то, что должно было меня напугать до полусмерти, и я выжила. Пожалуйста, не молчи.

Минуту она пристально смотрела меня, словно я превратилась в незнакомку. Тем не менее, как и агент Рейес, она, наконец, согласилась быть со мной откровенной.

– Мне тогда уже исполнилось одиннадцать лет, – начала она.

Я кивнула, поощряя ее продолжать, а также потому, что уже это знала.

– Моя лучшая подруга, – тихо произнесла она, – маленькая девочка, которая жила через улицу, ее похитили.

– Ох, – выдохнула я.

– Она с родителями путешествовала в машине по стране, они остановились возле большой площадки для отдыха… и она просто исчезла.

Я с изумлением уставилась на маму. Теперь-то я поняла, откуда взялись все ее странные привычки: страх перед шоссе; беспокойство, когда она разрешала мне играть вне дома…

– Выяснили, кто это сделал?

Она покачала головой.

– Нет, но ее нашли несколько недель спустя, и это самая страшная часть.

– Что произошло?

– Минди закопали на заднем дворе ее дома. Кто бы ее ни похоронил, он знал, где она живет, может, даже следил за ней, хотя она и пропала в сотнях миль от дома. Вот почему мои родители переехали сюда. Они уже не могли жить на той улице.

Меня пробрала дрожь, и я ощутила, как подступил к сердцу кусочек льда в моей груди: он словно вырос за один миг, как и в тот раз, когда я впервые увидела Минди. Холод наступил, когда я бралась за руку Минди. На языке почувствовался металлический привкус, и мгновение мне казалось, что я перейду на обратную сторону прямо здесь, перед матерью.

– Вот беда, – прошептала я и поежилась.

– Мне так жаль, Лиззи, – сказала мама, глядя на меня расширившимися глазами. – Я идиотка.

– Нет, что ты! – Я тяжело дышала, набирая полные легкие воздуха мира живых. – Ты должна была мне рассказать. Нам обеим довелось пройти через что-то плохое. Мне было так нужно, чтобы ты со мной поделилась.

– Детка, тебе не надо знать ту жуткую историю, по крайней мере, не сейчас. – Она потянулась ко мне, почти дотронувшись до шрама-слезинки на моей щеке.

– Ничего. Я в порядке, – пробормотала я и отвернулась, чтобы вымыть руки. – Просто дай мне минутку, вот и все.

Я обняла ее – да так сильно, что воздух вокруг нас наполнился мучным подобием тумана, а затем пошла в спальню.

– Я на минутку, – проговорила я и закрыла за собой дверь.

Сердце сильно колотилось, холод внутри вытеснял жизнь. Я прикоснулась к губам в том месте, где их в аэропорту поцеловал Ямараджа, и ощутила тепло. Я не собиралась проваливаться в другой мир. Это был просто мимолетный озноб от истории мамы и от Минди.

Я осмотрела комнату.

– Ты здесь? – прошептала я.

Мне никто не ответил, но внезапно я догадалась, где ее искать.

Я вернулась на кухню и одарила мать счастливой улыбкой.