Таким образом, мытарства представляют собою неизбежный путь, которым совершают свой переход от временной жизни к вечному жребию все человеческие души, как злые, так и добрые; на мытарствах, во время этого перехода, каждая душа, в присутствии Ангелов и демонов, без сомнения, пред оком всевидящего Судии, постепенно и подробно истязуется во всех ее делах, злых и добрых, и вследствие этих истязаний, этого подробного отчета каждой души о ее прежней жизни, души добрые, оправданные на всех мытарствах, возносятся Ангелами прямо в райские обители, а души грешные, задержанные на том или другом мытарстве, обвиненные в нечестии, влекутся, по приговору невидимого Судии, демонами в их мрачные обители.

Более подробное представление о мытарствах можно получить из рассказа блаженной Феодоры, явившейся по своей смерти в сонном видении некоему Григорию.

В царствование греческого императора Константина Багрянородного (911–959) жил в Константинополе святой муж Василий, которого память Православная Церковь совершает 26 марта под именем Василия Нового. Этот муж за свою святую и богоугодную жизнь был удостоен от Бога дара чудотворений и прозорливости. Некоторый благочестивый житель Константинополя по имени Константин упросил Василия к себе на жительство, устроил для него келию при своем доме и приставил к нему для прислуги благочестивую старицу Феодору. Кроме Феодоры, был еще у Василия ученик Григорий. Блаженная Феодора служила святому Василию как Ангелу Божию; потом, через несколько времени, приблизившись к смерти, приняла на себя иноческий образ и вскоре затем преставилась к Господу. Все, кто имел духовную любовь к преподобному Василию, скорбели о кончине старицы Феодоры, которая была общей ходатаицей за всех у преподобного: она была ко всем ласкова, всех утешала добрыми разговорами, была кротка, милостива, целомудренна и исполнена духовной премудрости.

Ученик Василия Григорий, любя сыновней любовью усопшую старицу, желал узнать, где находится душа Феодоры по разлучении от тела, какую участь получила, с теми ли, которые по правую сторону Судии стоят, или с теми, что по левую, – сподобилась ли она милости и отрады от Бога? Занятый такими мыслями, Григорий часто просил преподобного Василия, чтобы он рассказал ему о судьбе души Феодоры, ибо он твердо был уверен, что от преподобного Василия не сокрыта судьба ее. После частых и усердных молений Григория святой Василий, не желая вконец опечалить своего духовного сына и ученика, помолился о нем Господу, да откроет ему в сонном видении о судьбе Феодоры. В следующую ночь Григорий, заснувши, увидел во сне блаженную Феодору в светлой небесной обители, уготованной от Бога для преподобного Василия, которому она усердно и трудолюбиво служила долгие лета в земной жизни. Увидевши ее, Григорий возрадовался и утешился долгой беседой с нею, как будто наяву. Он спросил ее: как она рассталась с телом, как перенесла тугу смертную, что видела при смерти и как прошла мимо воздушных духов? Феодора отвечала ему так: «Григорий, ты спрашиваешь меня о страшных предметах, о которых и вспоминать ужасно[25].

Я видела такие образы, которых никогда не видала, и слышала такие речи, которых никогда прежде того не слыхала. За мои дела меня постигли такие беды, каких я и не ожидала, но по молитвам и при помощи отца Василия все прошло благополучно. Как рассказать тебе, чадо, о той болезни телесной, о тех страданиях и бедах, какие претерпевает умирающий? Вот что я тебе скажу: когда кто нагой попадает в пламень огненный, то горит и, мало-помалу сожигаемый, наконец, разрушается; такова же точно и болезнь смертная, так же мучительна разлука души с телом, особенно же для подобных мне грешников. Когда стал приближаться конец моей жизни, я увидела, что вдруг к постели моей подступило множество эфиопов; они сильно шумели и спорили, видом похожи они на зверей и свирепо смотрели на меня. Лица их были искривлены и извращены, глаза налиты кровью, чернее смолы. Устрашая меня всевозможными способами, они старались похитить меня и взять к себе; они принесли с собой большую груду исписанной бумаги, на которой записано было все, сделанное мною от юности. Они развертывали свитки и подготовляли их, как будто ждали какого-нибудь судью. Видя это, я сильно испугалась и изнемогла до последней степени. Во время такого беспокойного состояния я смотрела туда и сюда, отыскивая, не отгонит ли кто-нибудь от меня бродивших около меня эфиопов; но помощи ниоткуда не было. Чтобы не видеть их мрачных лиц, я отвращала свои глаза от них, а они крепко приставали ко мне. Когда я находилась в такой беде, внезапно явилось двое весьма красивых юношей в золотых одеждах – волосы на их головах были как снег белы. Они подошли к моей постели и стали около меня с правой стороны. Увидя их, я возрадовалась. Мрачные эфиопы со страхом отступили от меня. Один из юношей обратился к ним и с гневом сказал: “О, исполненные мрака и проклятия! Зачем вы стоите около умирающей и, производя шум, смущаете ее? Но не радуйтесь, потому что здесь вы ничего не найдете”. Когда сказал это светоносный юноша, они, бесстыдные, выставляли на вид все дела мои, какие только я сотворила от юности своей или словом, или делом, или помышлением. При этом они кричали бесчисленными голосами и говорили: “Как за ней ничего нет? А это чьи дела? Не она ли сотворила их от юности своей”. И много они лгали на меня и клеветали.