Он ускорил шаг, обогнал ее и, подрезав на узкой дорожке, заставил остановиться.

– Что с тобой? – спросил он, пристально глядя сестре в глаза. – Я же вижу, ты сама на себя не похожа. Мне-то можешь сказать.

– Денис, давай попозже поговорим, хорошо? – Ленка умоляюще посмотрела на него. – Мать разозлится, если меня долго не будет. Там еще не все готово, она одна не справится. Потом, ладно?

Денис посторонился, дал ей пройти, и дальше они уже пошли молча и быстро, боясь накликать на свои головы гнев именинницы.

Квартира родителей сияла праздничной чистотой, умопомрачительные запахи сразили Дениса еще в подъезде. Ленка, скинув пальто, бросилась на кухню, а разряженная мать со снисходительным видом приняла от сына букет, подарок и поцелуй. Отец вышел откуда-то из глубин квартиры, поздоровался с Денисом, потом пришли еще гости – подруги матери, и все перебрались в «большую» комнату и сели за стол. Все шло своим чередом – сначала мать сдерживало присутствие чужих людей, потом она перестала стесняться, поскольку присутствовавшие давно знали всю горькую правду о ее тяжелой жизни – глупый, никчемный муж и дети-неудачники. Денис мужественно вынес ее нападки в свой адрес, а заодно освежил в памяти все промахи и ошибки, совершенные им когда-либо в жизни. Что-то действительно изменилось в нем за эти страшные дни, и Денис, сам от себя не ожидая, действовал сейчас по принципу «а Васька слушает да ест». Слова матери проносились мимо, совсем не раня и не задевая его самолюбие, звучали как бы непременным в данной ситуации фоном. Тем более еды было полно, и Денис с аппетитом уплетал все, что приносила из кухни раскрасневшаяся Ленка, – по их семейному обычаю обязанность приготовления праздничного обеда лежала на ней. Под чутким руководством матери, естественно. Впрочем, старания Ленки остались, опять же по традиции, неоцененными – пришла ее очередь стать к раздаче. Тут уж мать припомнила ей все – от разбитой в раннем детстве тарелки из добытого тяжким трудом в очередях импортного сервиза до отсутствия в настоящем приличной работы и обеспеченного мужа. Последнее замечание Ленку доконало, и она, опустив голову, встала и вышла – но не на кухню, как решила мать, а в лоджию, расположенную в другой части квартиры. Поднялся и Денис.

– Пойду покурю, – произнес он стандартную фразу-отговорку и пошел следом за сестрой.

Ленка действительно курила, вернее, пыталась – она нервно крутила колесико дешевой зажигалки, стараясь добыть из нее хоть искру.

– Дай.

Денис забрал из рук сестры неподатливый механизм, надавил на рычажок чуть посильнее и поднес дрожащее пламя к кончику сигареты. Ленка затянулась с наслаждением, а ведь еще в начале года она язвительно напоминала Денису о вреде курения. Но теперь все изменилось – Денис достал сигарету из пачки, покрутил ее между пальцев, переломил и выбросил во двор.

– Я не буду, – ответил он на недоумевающий взгляд сестры, – бросил недавно.

– Молодец, а я вот теперь не могу без этого. – Ленка выпустила сизую стройку дыма из сложенных трубочкой губ и отвернулась.

Денис выждал несколько мгновений, потом обнял сестру за плечи, повернул к себе. Так и есть – Ленка плакала, злые беспомощные слезы текли по лицу, оставляя после себя синие следы. Он сначала испугался, а потом улыбнулся – потекла дорогая тушь.

– Рассказывай, – потребовал он.

Ленка кивнула, затянулась еще раз и заговорила:

– Я не знаю, что мне делать, так больше не может продолжаться. Она жрет меня каждый день, каждую минуту. Ей все не так, я раздражаю ее одним своим видом, присутствием в квартире. Я мешаю ей, Денис, мешаю жить. Что я ей сделала?