С «квантунцами», так про себя Кондратенко называл Совет, он не ладил. Все его попытки обратить внимание Совета на положение Порт-Артура и на необходимость перевооружения крепости наталкивались на один и тот же ответ: нет денег. Генерал Базилевский даже как-то сказал Кондратенко: «Роман Исидорович, не осложняй ситуацию. С кем ты собрался воевать? С японцами? Да мы их одним щелчком уничтожим!»

В Петербурге тоже не замечали, что с 1868 года Япония стала другой страной.

Объявив войну Китаю, японцы в 1895 году потребовали у Китая огромных территориальных уступок, и только вмешательство России, Германии и Англии остудили пыл японских генералов. Но не на долго. Главным препятствием в осуществлении японских планов стала Россия. И в Токио это понимали.

…Время подходило к полудню, когда со стороны бухты трижды прерывисто раздался вой сирены.

Кондратенко прислушался, однако вой сирены не повторился.

Он поднял телефонную трубку и попросил соединить его с контр-адмиралом Старком.

– У вас тревога? – спросил Кондратенко.

– Нет, Роман Исидорович, это эскадра готовится к выходу в море.

– Если не секрет, далеко?

– Не очень, – уклончиво ответил Старк.

Через три дня Кондратенко узнал от поручика Гриневича о подробностях похода эскадры к северному побережью Японии. Уже на подходе к Японским берегам эскадра потопила японский дозорный эскадренный миноносец и перехватила транспортное судно под английским флагом с артиллерийскими снарядами, которое шло в Японию из Ливерпуля.

Перед рассветом эскадра вернулась в Порт-Артур без потерь.

После набега порт-артурской эскадры на северное побережье Японии до середины февраля на море воцарилось относительное затишье. За это время японские миноносцы только трижды появлялись в районе Порт-Артура, однако сторожевые корабли эскадры успешно отражали их атаки.

Не удались попытки японцев в ночное время затопить на фарватере порт-артурской бухты транспортные суда с целью закупорить эскадру в бухте.

В полном составе порт-артурская эскадра выходила в море один раз для встречного боя с отрядом японских кораблей. И все это время в крепости не прекращались разговоры о замене вице-адмирала Старка адмиралом Макаровым.

…17 февраля за обедом Стессель сказал Кондратенко:

– Роман Исидорович, а ведь разговоры о назначении адмирала Макарова командующим Тихоокеанским флотом подтвердились. Час назад я получил телеграмму от наместника. Не сегодня – завтра Макаров выезжает из Москвы к нам со своим штабом и группой путиловских и обуховских рабочих.

– А рабочие-то зачем? – поинтересовался Кондратенко.

– Наверное, ремонтники корабельные.

– А как же Старк?..

Стессель скептически усмехнулся.

– Роман Исидорович, о чем вы?.. В России он без службы не останется…

О новом Командующем флотом больше не вспоминали. О нем снова заговорили только 24 февраля, когда адмирал Макаров рано утром прибыл в Порт-Артур и поднял свой флаг на крейсере «Аскольд».

В этот же день, вопреки устоявшимся правилам приглашать командиров кораблей на прием, новый Командующий сам побывал на всех кораблях и познакомился с матросами.

Порт-артурская эскадра к этому времени состояла из 5 броненосцев, 1-го бронированного крейсера, 3 легких крейсеров и 24 эскадренных миноносцев.

Против нее в Желтом море японцы сосредоточили флот из 86 кораблей, большая часть которых была новейшей постройки.

…В штаб крепости Макаров прибыл на второй день.

– Адмирал Макаров, – просто представился он собравшемуся в кабинете Стесселя командованию крепости.

Когда Стессель закончил представлять Макарову командование крепости, заместитель Стесселя генерал Смирнов, обращаясь к Макарову, спросил: