– Давайте ваш манифест…

Великий князь Михаил Александрович наклонился и, подняв с пола папку, подал Николаю II.

Тот открыл папку, достал текст манифеста и стал читать. На второй странице остановился и, подняв глаза на стоящего рядом великого князя Михаила Александровича, вдруг сказал:

– Ну как я могу это подписать? Допустить местные земства к разработке законов!.. Самая настоящая чушь! Кто эти люди? Далее читайте – введение свободы совести и свободы печати… Кто у нас издает газеты? Подпольщики и жиды! И вы хотите, чтобы я согласился с этим?.. Никогда! Все! – Николай II захлопнул папку и протянул ее великому князю Михаилу Александровичу. – Забирай!

Великий князь Николай Николаевич, теряя самообладание, неожиданно бросился к Николаю.

– Я тебя удушу и не посмотрю на то, что ты мой племянник! – взревел он.

Взбешенного великого князя с трудом оттащили от Николая II.

Спокойно сидевший до этого в углу великий князь Владимир Александрович первый раз за все время изрек:

– Он же сказал – через его труп. Давайте утопим его в заливе. Пусть думают, что сам утонул…

Николай нервно рассмеялся.

– Докатились сородичи… Ну, что ж, топите…

Алексей Александрович, тем временем отведя в сторону великого князя Николая Николаевича, шепнул ему в самое ухо:

– Пошлите за премьером Витте. Он знает, чем донять нашего упрямца.

…Витте приехал скоро. Картина, которую он увидел, потрясла его. Великие князья сидели по углам комнаты, словно дозорные.

Николай II грелся у камина. А великий князь Алексей Александрович преспокойно поглощал водку.

Завидев Витте, Николай II скупо усмехнулся.

– Подкрепление прибыло, – обронил он. – Ну-ну… Сергей Юльевич, а вы зачем здесь?

Витте слегка смутился, но тут же взял себя в руки. Он понимал, что именно сейчас решится его судьба. Или он убедит государя подписать манифест, или уедет отсюда никем…

– Ваше величество, – начал Витте, – я прекрасно понимаю ваше состояние. Но поймите и вы – здесь ваши единомышленники. От того, подпишите вы манифест или нет, будет зависеть судьба не только монархии, но и России… Нельзя ходить на ненадежном судне по открытому морю. Надо переждать грозу в гавани. Манифест – это передышка. Выждав в тихой гавани, вы сможете взять прежний курс. У вас снова будут развязаны руки.

Николай II медленно поднялся и заходил по комнате. Так прошло минуты две-три. Наконец он заговорил, на удивление, ровно и спокойно:

– Сергей Юльевич, я знаю, что для моего прародителя Александра III вы сделали больше, чем все здесь присутствующие вместе взятые. И для России вы сделали не меньше. При всем уважении к вам я скажу – нет! Нельзя отступать перед крамолой! На нее надо навалиться всем вместе с утроенной силой и стереть ее с лица земли русской огнем и мечом! Подписи моей под этой бумагой не будет!

Витте вдруг понял: Николая II не переубедить. Все кончено.

– Вам решать, ваше величество, – сказал он. – Только как все это объяснить миллиону бастующих по всей России? Бунтующим в деревнях крестьянам, чьи дети уже умирают с голода, помещикам, чьи усадьбы уже начали гореть от рук обезумевших от горя крестьян, и армии, которая в скором времени вернется из Маньчжурии? И если мы не сделаем сегодня им эти уступки, завтра они сольются воедино, и тогда Россия превратится в сплошное пожарище…

Витте умолк, и в комнате воцарилась тягостная тишина. Только было слышно, как в камине потрескивают сосновые поленья, да за дверью чьи-то неторопливые шаги.

Время тянулось так медленно, что казалось, оно остановилось. Сколько его прошло, никто не знал.

Наконец Николай II поднялся и снова заходил по комнате. Было заметно – его раздирают сомнения.