Правда, сестры маршала утверждали, что «месяца три-четыре спустя имя брата появилось в газетах в списке убитых. Мы были потрясены. Но, к счастью, это оказалось ошибкой. Недели через две выяснилось, что Михаил находится в плену»^>229. Иными словами, о пленении подпоручика Тухачевского стало известно примерно в июле 1915 г. Это было выяснено, кажется, через «Красный крест». Сестры маршала подтверждали это тем, что их брат пересылал им через «Красный крест» открытки^>230.

Возвращаясь к обстоятельствам пленения подпоручика Тухачевского, можно полагать, что сведения об ударе прикладом по голове, похоже, появились уже после возвращения Тухачевского из плена и, возможно, исходили от него самого.

Таким образом, Г. Бенуа не знает подробностей того, как сопротивлялся Тухачевский в бою под Ломжей. Тот, кто ему рассказал о Тухачевском, этого не видел, во всяком случае, в его памяти не запечатлелся образ подпоручика, размахивавшего шашкой и отстреливавшегося из револьвера.

Другой мемуарист, также хорошо знавший Тухачевского, правда, еще по Александровскому военному училищу, событие описывает несколько иначе. «В Ломжинских боях, – рассказывал В.Н. Посторонкин, – в ночь с 20 на 21 февраля 1915 года Тухачевский при невыясненных обстоятельствах попадает в плен… Немцы окружили с тыла 6-ю роту семеновцев, положение коей усугублялось поднявшейся метелью, ветром и ночной порой. При внезапном появлении противника, что называется, «на носу» и с тыла, постепенно и решительно окружавшего железным кольцом указанную роту, люди вначале достаточно растерялись от неожиданности, но потом оправились и вступили в отчаянную схватку, упорно отбиваясь штыковым боем от численно превосходивших их немцев. Командир роты, капитан, на ходу вступает в командование группами людей и в страшном штыковом бою пал смертью героя: он был убит, на его теле, найденном нами впоследствии и опознанном по одному лишь признаку, что на трупе был нетронутым Георгиевский крест, было обнаружено более 20 пулевых и штыковых ран, что указывает на упорную личную борьбу капитана Веселаго. Подпоручик Тухачевский лежал в легком наносном окопчике и спал, завернувшись в свою черную бурку, по-видимому, в ужасный момент появления врага он спал или дремал. Пробужденный шумом, он с частью людей принял участие в штыковом бою, но, не будучи раненным и, вероятно, не использовав всех средств для ведения боя, был захвачен в плен…»^>231.

Р. Гуль так рассказывает о пленении Тухачевского: «Из блиндажа 6-й роты выскочившего командира капитана Веселаго четверо немецких солдат закололи штыками; на теле, найденном впоследствии, остался нетронутым Георгиевский крест и было более двадцати штыковых ран. Мало кто из семеновцев в эту ночь вырвался из немецкого кольца. Вырвавшиеся рассказывали, что Тухачевский в минуту окружения, завернувшись в бурку, спал в окопе… Но когда началась стрельба, паника, немецкие крики, Тухачевский вскочил, выхватил револьвер, бросился, стреляя направо и налево, отбивался от окружавших немцев. Но ворвавшимися немецкими гренадерами был сбит с ног и вместе с другими взят в плен»^>232.

Последнее из цитированных описаний пленения Тухачевского совершенно очевидно представляет собой пересказ свидетельства князя Касаткина-Ростовского, перекликаясь с рассказом Посторонкина. Поэтому нет необходимости на нем специально задерживать внимание. Посторонкин в своем описании в целом также следовал за князем, но явно стремился указать на отсутствие у Тухачевского главных достоинств бойца и офицера: храбрости и чести. «…Не будучи раненным и, вероятно, не использовав всех средств для ведения боя, был захвачен в плен…» – так рисует автор мемуаров поведение Тухачевского. Иными словами, подпоручик попросту испугался и сдался в плен. Вывод: Тухачевский – предатель и трус. Такова оценка его согласно свидетельствам Посторонкина. Но он не был свидетелем. Он не служил в 1-й Гвардейской пехотной дивизии. Его суждения предположительны (не в пользу Тухачевского): «…