«Я позвонил Юрию Владимировичу, – вспоминал Горбачев.

– Сегодня у нас ставропольский стол. И, как в старое доброе время, приглашаю вас с Татьяной Филипповной на обед.

– Да, хорошее было время, – ровным, спокойным голосом ответил Андропов. – Но сейчас, Михаил, я должен отказаться от приглашения.

– Почему? – удивился я.

– Потому, что завтра уже начнутся пересуды: Кто? Где? Зачем? Что обсуждали?

– Ну, что вы, Юрий Владимирович! – совершенно искренне попытался возразить я.

– Именно так. Мы с Татьяной Филипповной еще будем идти к тебе, а Леониду Ильичу уже начнут докладывать. Говорю это, Михаил, прежде всего для тебя.

С тех пор желание приглашать к себе или быть приглашенным к кому-либо, у нас не возникало. Мы продолжали встречаться со старыми знакомыми, заводили новых, приглашали к себе, ездили в гости к другим. Но не к коллегам по Политбюро и Секретариату»[122].

Вот и верь после этого свидетельствам В. Болдина о дружбе семейств Андроповых и Горбачевых. Однако нельзя не восхищаться тому, как мастерски «отбрил» суровый и неподкупный Андропов надоедливого прилипалу! Но тот по простоте своей холуйской натуры так ничего и не понял. И даже потом, много лет спустя, когда уж и Андропов давно Богу душу отдал, и сам Горбачев коротал дни на пенсии, он по-прежнему полагал, что суровый сосед по даче его любил. Так, он описал трогательную процедуру прощания с Андроповым, когда тот умирал в Кремлевской больнице.

«Когда я вошел в палату, – писал он позднее, – Андропов сидел в кресле и попытался как-то улыбнуться. Мы поздоровались, обнялись. Произошедшая с последней встречи перемена была разительной. Передо мной был совершенно другой человек. Осунувшееся, отечное лицо серовато-воскового цвета. Глаза поблекли, он почти не поднимал их, да и сидел, видимо, с большим трудом. Мне стоило огромных усилий не прятать глаза и хоть как-то скрыть испытанное потрясение. Это была моя последняя встреча с Юрием Владимировичем»[123].

Так доверял ли Генеральный секретарь Горбачеву, готовил ли его в качестве преемника и продолжателя начатых им реформ, или это сам Горбачев создал миф о своем правопреемстве в вопросах глобальной перестройки государства, партии и общества? На этот вопрос нет однозначного ответа. Одни исследователи полагают, что к концу жизни Андропов полностью разочаровался в ставропольском «подлеске» и практически свернул всякие отношения с ним. Другие, напротив, считают что Андропов по-прежнему всецело доверял Горбачеву, даже поручил ему зачитать свое выступление, а вернее письмо, к участникам Пленума, который состоялся в конце 1983 года. Свидетельствует В. И. Болдин:

«В конце 1983 года должен был состояться Пленум ЦК. По традиции, установившейся еще при Л. И. Брежневе, предстояло подвести итоги работы за год, наметить пути решения проблем в будущем. Ю. В. Андропов активно готовился к выступлению. В больницу к нему все чаще приезжали помощники и консультанты. Это должна быть его важнейшая речь, но состояние здоровья не позволило выступить, хотя ему так хотелось подвести итоги года, поставить задачи на будущее. Лишь за сутки он понял это окончательно и сказал Горбачеву, что обратится с письмом к Пленуму, а Михаил Сергеевич пусть произнесет короткую речь»[124].

Именно это поручение Андропова Горбачеву – произнести вместо себя речь на Пленуме, послужило для горячих сторонников Горбачева отправной точкой, чтобы считать, что Генеральный секретарь тем самым передавал эстафету власти своему молодому и энергичному воспитаннику.

Является ли данный факт серьезным доказательством того, что Андропов тем самым указал на своего преемника? Весьма сомнительно. Генеральный секретарь из своего больничного заточения давал поручения исключительно всем членам Политбюро и Секретарям ЦК по реализации своих замыслов относительно предстоящих широкомасштабных реформ. В этом соратники Андропова видели опыт и прозорливость способного лидера и организатора. Генсек встречался и обсуждал проблемы с другими руководителями партии и государства, которые были гораздо важнее, чем озвучить свою речь на Пленуме. Как трезвомыслящий прагматик, он, скорее всего, руководствовался тем соображением, что это поручение Горбачев, как самый молодой член Политбюро, выполнит наиболее эффективно – говорить, а тем более с листа, он умел хорошо. А вот по свидетельству одного из помощников Андропова – Евгения Ивановича Калгина, много лет проработавшего с ним, картина вырисовывается совсем иная. В июньском номере «Независимой газеты» за 1994 год он поделился своими воспоминаниями об отношениях между Андроповым и Горбачевым: