– Да, Элис.

– Привет, Рик. Сорри, я знаю, как ты ненавидишь вторжения, без предупредительного звонка, но-о… считай, я тебе сейчас вот позвонила, предупредила.

– Не понимаю…

– Короче, откроешь мне свои ворота? Не хочу бросать машину тут, под знаком.

– Окей, я сейчас, – ответил Роунс и сбросил звонок.

Ещё разок выругавшись, но уже покрепче, Роунс быстренько надел штаны и первую попавшуюся рубашку, хотя уже было достаточно жарко и в его голове пульсировала мысль о том, что он хотел и хочет провести вечер так, как он распланировал его сам, лично. В чём он хочет. И… в одиночестве. Наконец, собравшись с силами и постаравшись успокоиться техникой, которая заключалась в закрытии глаз, представлении чего-нибудь приятного и равномерном медленном дыхании и которая, разумеется, ни хрена не сработала в очередной раз, Рик пересёк лужайку своего дома и остановился у ворот. Напротив них стоял внедорожник его сестры. По сути, он видел его всего один раз, когда Элис приехала поздравить его с днём рождения к нему на работу в участок. Раньше, когда Рик чаще предпочитал одиночеству компанию, у Элис был небольшой женский городской автомобильчик, который прекрасно справлялся с задачей вроде: доехать от дома А до дома Б по городу. Рик до сих пор не понимал, зачем его сестре понадобился этот безостановочно жрущий топливо и дико орущий монстр. Тем не менее теперь этот монстр приминал траву на лужайке Рика.

– На удивление, не могу сказать, что у тебя здесь полный бардак, – сказала Элис, когда они сели за широкий деревянный кухонный стол, ожидая, пока закипятится вода в чайнике.

Рик не виделся да и не общался с Элис, кроме пары смс и сообщений в социальных сетях, вот уже два месяца. Он немного удивился, отметив про себя, что Элис слегка будто бы осунулась. У неё появились небольшие мешки под глазами, и зрительно казалось, что она немного набрала в весе. С детства Рик знал её весёлой, всегда беззаботной и непоседливой, вечно выдумывающей себе какое-либо дело, посложнее и поподвижнее. Он, конечно, понимал, что, скорее всего, дело в недавнем разводе. Прошло месяцев шесть, но всё же. Да и оба ребёнка остались с Элис, две девочки пяти и шести лет – Рози и Кэти.

– Как девочки? – спросил Рик.

Элис взглянула на брата. Её глаза были точь-в-точь как у Рика, такие же карие и глубоко задумчивые, только в них светилось всё же чуть больше тепла и радости, сохраняя в них давно утраченный Риком блеск.

– У них всё хорошо, только расстроены, что больше не видят своего дядю. – В её ответе не было упрёка, скорее сухая констатация факта. – Я отвезла их на выходные к маме с папой. И тем радость, и тем.

Они помолчали. Столько времени они не виделись! Элис хотелось многое обсудить с Риком, что касалось его жизни, но она боялась неправильно начать разговор, зная взрывной характер брата: одно неверное слово – и до него будет уже не достучаться. Рик же просто был где-то в себе, уже сроднившийся с одиночеством, он просто молчал.

– Я тут привезла бутылочку шампанского, – внезапно спохватилась Элис, и её глаза хитро сощурились, – надеюсь, ты позволишь и мне выпить и не выгонишь через пару часов из дома спать в машине?

– Посмотрим, – ухмыльнулся Рик. – Вообще, неплохой метод терапии. Надеюсь, ты применяешь его на всех своих сеансах?

– Кто знает. А так – секрет. Может быть, это дар от Диониса, почему нет?

За окном давно стемнело. Пока они разговаривали о всяких мелочах, Элис прошла по кухне и распахнула створки. Из ночной темноты пробивалось ещё неуверенное пение вернувшихся после зимы птиц. Самое удивительное было то, как быстро может сменяться пасмурная дождливая погода безоблачной и ясной. Роунсу нравились такие резкие перемены, хотя с возрастом он начинал чувствовать на себе влияние таких перепадов: от головной боли до боли в сломанном ещё во времена его любви к спорту голеностопе.