По спине пробежал холодок.

– И люди.

– Но я не хочу становиться скелетом, у него ничего нет, кроме костей, – заплакала сестра, – Вот он какой страшный, пустоглазый!

Я обнял малышку, гневно глядя на двух оболтусов. Зачем рассказали?!

– Все равно это не скоро еще, – те поспешили загладить вину, – Люди лет сто живут!

Сто лет показались действительно очень большим сроком, но перспектива рано или поздно превратиться в скелет все равно не давала покоя.

– А что потом? После скелета? – с надеждой спросила сестра, растирая слезы по щекам.

– В землю закапывают…

– Ты чего? Сначала ведь закапывают – а только потом скелет! – перебил старшего соседский мальчик.

– Ну да, – согласился тот.

– А потом? – снова спросила сестра.

– Потом – все. Будешь там мертвый лежать всегда. Или найдут потом случайно, да в музее поставят как динозавров.

Сестра принялась ощупывать свои руки, шею, голову. Внутри действительно твердо.

– Как мертвое может быть внутри живого? – спросил я у старших ребят, и те лишь пожали плечами.

– Эй, я нашел их!!! – раздался радостный крик позади.

Мы обернулись – к нам бежали остальные ребята.

– Тихо вы, тут птенцы мертвые!

Все моментально позабыли про игру. Один мальчик поднял с земли ветку и пошевелил ей одного из птенцов. На ветку сразу перебежало несколько муравьев, и он ее отшвырнул.

– Их надо похоронить.

Через час мы пришли домой, грустные и подавленные, с руками по локоть в земле. Вымыв их с мылом и подойдя к отцу, мы в один голос выпалили:

– Папа, что такое смерть?

Отец удивленно посмотрел поверх газеты:

– Вам рано еще об этом думать.

– Мальчишки во дворе сказали, что нас однажды не будет! – выпалила сестра, надеясь, что отец сейчас рассмеется и объяснит, что те пошутили.

– Всех когда-то не будет, – отец отложил газету.

По телу побежали мурашки.

– И вас с мамой?

Он кивнул.

– А как этого избежать? Ведь Кощей – бессмертный! Должны же быть еще такие, бессмертные!

Отец усадил нас на колени:

– Дети – это и есть бессмертие. В вас – наша частичка. Половинка от папы, половинка от мамы. Когда нас не станет, будете живы вы. У вас появятся свои дети, и внуки, а потом – правнуки. В каждом из них будет и наша частичка. Мы все еще будем жить во всех вас.

– А в тебе тоже есть дедушка? – сестра напряженно присмотрелась к папе.

– Конечно. И бабушка.

Я вглядывался в его лицо и не видел ни малейшего сходства. Дедушка был старый, седой, у него нос с горбинкой, усы, и волосы по вискам кудрявятся. Папа совсем другой!

И во мне нет ни мамы, ни папы, только я! Я не умел ничего из того, что умели родители, не знал ничего из того, что знали они! Даже когда я подрасту, я все равно ими не стану. Я совсем, совсем другой. Во мне даже сестры нет, а ведь мы родились в один день! Мы ничуточки не похожи на родителей, да и друг на друга не особенно. Только чуть-чуть, еле уловимое внешнее сходство. А внутренне так и вовсе разные!

Ответ отца я воспринял как обман.

Отвернулся к телевизору. Там шел фильм про магов и драконов.

– Пап, а драконы существуют?

– Только в кино, – ответил он.

– Но крокодилов и слонов я тоже видел только по телевизору, а ты говорил, что они настоящие.

– В зоопарках есть крокодилы, мы туда обязательно сходим, – сказал отец, – А слонов фотографируют путешественники в своих экспедициях в дальние страны. Ученые изучают этих животных и рассказывают о них в документальных фильмах, а не в придуманных сказках.

– Но зачем тогда нужны придуманные сказки? – вмешалась сестра, – Зачем телевизор нам врет?

– Фантазия украшает наш мир и делает его бесконечно богатым, – ответил папа.

Перед сном, лежа в соседней кровати, сестра сказала: