Всё чаще Валентина выбиралась в кино или по магазинам с подругами. Благо Катюша безропотно оставалась с Сонечкой. Младшая девочка росла капризной, требовательной и плаксивой. Её первые слова после традиционного «мама» и «папа» были «мне», «дай», «хочу», «ещё», чуть позже появилось слово «купи». И «кака» – для всего, что не устраивало Соню. А не устраивало девочку всё, что не было в её пользу. Она требовала новых игрушек, красивых бантов и свежих фруктов в любое время года. А если не получала желаемое, устраивала истерики, падала в магазине на пол и билась головой и ногами до тех пор, пока пристыженные родственники не обещали ей требуемое.

«Сонька опять головой об пол колошматила в магазине. Маму жалко, стыдно ей за дочку, а той хоть бы хны. Покраснела вся, как помидор, орала на весь магазин. Купили куклу. А собирались мне за кофточкой… Мама сказала, что больше денег нет. Просила потерпеть. Потерплю».

«…Противная Сонька. Как хорошо было раньше…»

«…Вот бы зажмуриться, открыть глаза, и мы опять с мамой одни. Без Соньки и без крысёныша».

Верный безмолвный друг – дневник – терпел слёзы и жалобы. Ну кто-то же должен терпеть!

Когда Соня подросла, старшая сестра пыталась объяснить ей, что в семье не всегда есть деньги на её желания и прихоти. На это младшая презрительно отвечала, вздёрнув худенькое плечико:

– Это на тебя нет, а на меня всегда найдутся! Надо уметь не только просить, но и требовать, вот и всё. А ты, пока будешь ждать, так и проходишь всю жизнь в старом платье. Я вот, например, джинсы светло-голубые хочу, такие, как у Маринки из девятой квартиры! И получу, вот увидишь!

– Ты обалдела? Знаешь, сколько варёнки стоят?

– И что? Не моя проблема, пусть папахен трудится на благо дочери, – фыркнула Сонька.

А настоящие джинсы-варёнки были не то чтобы роскошью, а практически недостижимой мечтой каждой девчонки. Можно было, конечно, завязав штаны узлом, в домашних условиях сварить их в кастрюле с содой и хлоркой, завоняв всю квартиру (и не только свою), и получить нечто похожее на фирменные. Но это было бы совсем не то! А Соня захотела настоящие. И получила.

Так и росли в одной семье две абсолютно разные девочки. Одна спокойная, рассудительная, послушная, терпеливая – с виду по крайней мере (а что там внутри, никто и не разглядывал). Другая – взбалмошная, истеричная и самоуверенная. Соня, вообще, с детства была убеждена, что она королевна, она самая красивая, и за это её будут любить и всё ей давать. Девочка, действительно, росла симпатичная. Рыжеволосая, с зелёными, как у Николая, глазами, артистичная, она умиляла сначала мамаш на детской площадке, а потом учителей в школе.

– Если б не характер, цены б ей не было, – говорили Валентине на школьных собраниях.

– Артистка растёт, – вздыхали соседи, на которых Соня оттачивала своё мастерство.

– Простите, вы не поможете мне сумку донести, тётя Даша? Голова сильно кружится, всё плывёт перед глазами, – хорошенькая девчонка обращалась к соседке, и та безропотно тащила сумку с мукой, за которой Соню отправили в магазин.

– Зуб болит, мочи нет терпеть. Дайте таблетку, мне ещё контрольную по математике писать… – Прозрачные слёзы горохом катились из глаз девочки в кабинете школьной медсестры, и та писала записку учительнице, чтобы Соню немедленно отправили к стоматологу. Какая уж тут контрольная!

Девочка могла сделать вид, что падает в обморок, заплакать по собственному желанию, разыграть мини-спектакль в школе, на улице или подъезде, если ей это было выгодно. И Соне-артистке помогали выполнить домашнее задание, прощали не сданную вовремя работу или пропускали без очереди к прилавку.