Проблемы со сном стали беспокоить Брэдли не сразу. После очередной ночи кошмаров он вышел на работу в ужасном состоянии. Майкл поймал Брэдли в коридоре, за час до начала операции, он уже не первый день наблюдал за состоянием друга и решил, что с этим надо кончать.

– Хреново выглядишь, друг! Что с тобой, Ли? Ты вообще спал сегодня? – спросил Майкл обеспокоенно.

– Часа два-три. Не мог заснуть, – Брэдли отвечал отрывисто, явно не стремясь обсуждать эту тему. Он нервничал и потирал лицо руками.

– Когда у тебя операция? Ты не можешь оперировать в таком состоянии?! Я тебя подменю.

– Я в порядке, Майкл! Не надо за меня так беспокоиться!

Брэдли повысил голос, что никогда прежде не происходило. Он был человеком, полностью контролировавшим себя, обстановку, да и многих других людей.

– А я не за тебя беспокоюсь, идиот, а за твоего пациента. Послушай, Ли, – тон Майкла смягчился, он искренне переживал за друга, – иди домой, проспись, а если подобные проблемы будут беспокоить и дальше, то обратись к психологу. Пообещай мне.

Майкл, выжидающе смотрел на Брэдли.

– Хорошо, обещаю, – ответил Брэдли виновато. – Прости, что накричал на тебя.

Через неделю Брэдли обратился к знакомому психиатру. Рассказал о проблемах со сном. О кошмарах, которые периодически тревожат его, которые он не может вспомнить после пробуждения. Врач не нашел ничего удивительного в том, что у Брэдли могут быть нарушения сна, зная о произошедшей трагедии. Он выписал снотворное, указал дозировку приема препарата. Сны, которые Брэдли не мог вспомнить, очень его заинтересовали. Эндрю практиковал гипноз, с согласия пациентов и в исключительных случаях, с помощью гипноза Брэдли, наверняка, вспомнил бы все, что ему снилось. Но с этим Эндрю решил повременить, надеясь, что проблема разрешится самостоятельно. Следующий прием был назначен через неделю.

В свою очередь, Брэдли не все рассказал Эндрю. Сон, который он видел последней ночью, четко сохранился в его памяти.

Во сне Брэдли оказался в абсолютно белой комнате, посредине которой стояли мольберт, с закрепленным холстом и кистью, а также банка с красной жидкостью похожей на краску. Брэдли озирался, не понимая: что происходит, где он находится; не мог оценить размеры помещения. Глаза начали болеть от такого количества белого цвета. Ощущение ужаса нарастало с каждой минутой, страх пронизывал тело до костей… Как только глаза адаптировались, Ли обратил внимание на странные звуки похожие на шипение, которые постепенно усиливались, минут через пять он уже отчетливо слышал: «Рисуй, рисуй…». Ли нерешительно подошел к мольберту. Он не умел рисовать. Но Голос не унимался, он все громче и громче шептал: «Рисуй, ты должен рисовать!» Вскоре шепот перешел в зловещий гул, казалось, голова просто лопнет. Ли взял кисть и начал рисовать, как ни странно, рисовал он быстро, как будто кто-то вместо него водил кистью по холсту. Когда картина была закончена, Брэдли отошел назад, чтобы разглядеть рисунок – это была алая гроздь винограда, краска кое-где подтекла и размазалась, но это лишь придавало рисунку особую привлекательность.

Утром Брэдли проснулся отдохнувшим, в хорошем расположении духа. На среду была назначена всего одна операция, которая успешно закончилась через пару часов, а на вечер был запланирован поход к Эндрю. Брэдли закончил мелкие дела в клинике и поехал в сторону дома, надеясь по пути заскочить в аптеку. Начался дождь. Брэдли ненавидел дожди, все его естество сжалось, а на коже выступили мурашки. Двигаясь по Флит-стрит, он заметил промокшую до нитки девушку, которая, к тому же, шла слегка прихрамывая. Нужно было помочь ей. Ему было прекрасно известно, что непогода порой не оставляет никаких шансов.