– Тихо, малышка, тебе понравится, – прошептал он мне на ушко хриплым от желания голосом, удерживая меня.

А вот это мне совсем не понравилось. Легче остановить летящий на полной скорости локомотив, чем возбуждённого мужчину.

– А дальше что? – как можно равнодушнее спросила я, очень постаравшись скрыть желание в голосе. Я сделала ещё одну попытку застегнуть куртку, но и она потерпела фиаско.

Но его было не остановить. Он дорвался до женщины и собирался воспользоваться моментом. Настойчивые губы воспламеняли меня, наглые руки были везде, заставляя меня неистово желать продолжения. Я закусила губу до крови, чтобы не застонать.

Собрав остатки воли в кулак, я ударила его сапогом по ноге. Целилась в кость, чтобы боль отрезвила его. Но промазала. Он моей попытки даже не заметил.

Я снова пытаюсь его оттолкнуть. Как бы не так! Легче скалу сдвинуть с места, чем эту стальную гору мышц.

Он неправильно понимает мои попытки освободиться, посчитав, что отвечаю на его ласки.

– Остановись! – жёстко сказала я, призвав на помощь благоразумие. Закричать в полный голос не решилась. Мне не улыбается, чтобы банда вольных стрелков увидела меня обнажённой. Тогда беды не миновать. Да я понятия не имела, кто ещё шастает по Шервудскому лесу и может услышать мой крик.

Как бы горько это ни звучало, но в данном случае один мужчина предпочтительнее. Справиться с ним проще.

– Зачем? – хриплым голосом спросил он, но всё же остановился. – Тебе же нравится, малышка, я же вижу.

Словно подтверждая его слова, внизу живота растеклась приятная истома.

Нравится, но я не собиралась в этом признаваться и становиться лёгкой добычей даже для своего кумира.

– Отпусти меня, – умоляла его я. – Я уйду, и мы больше никогда не увидимся.

– Я тебя никуда не отпущу, – наконец-то услышал он меня и сам запахнул курту на груди. – Как тебя зовут? Я имею в виду настоящее имя.

– Эмма, – промямлила я. – Эмма Локвуд из Кента.

– Эмма, – повторяет он моё имя, пробуя на вкус каждую буковку. – Красивое имя, тебе подходит.

– Робин, просто отпусти меня, и я уйду, – попросила его я ещё раз.

– Никуда ты не пойдёшь, сейчас оденешься, и мы возвращаемся в лагерь. Спать будешь со мной, – категорично заявил Робин и сильнее прижал меня к себе.

– Нет, – в это слово я вложила всю свою решительность.

– Что за неприличное слово «нет»? Я не знаю такого, – улыбнулся улыбкой сердцееда Робин, и я понимаю, что он меня действительно не отпустит.

– Я знаю ещё много неприличных слов: «нельзя», «убери руки», «я не буду с тобой спать», – разозлилась на него я. Хотя надо больше злиться на себя. Чем на Робина. Он привык, что женщины ему на шею вешаются.

– Женщине нельзя так выражаться. Тебе просто следует сказать: «Робин, я согласна стать твоей девочкой», – он поцеловал меня пониже ушка, а у меня ослабели ноги. Нашёл слабое звено в моей обороне.

– Робин, ты склоняешь меня нарушить заповеди нашей матери-церкви, – пытаюсь я зайти с другой стороны. Всё-таки он католик, а для них важно соблюдение заповедей.

– Ты пришла в банду к отъявленным головорезам без чести и совести, – засмеялся Робин. – Матерь-церковь давно уже прокляла нас.

Да, сложно взывать к доводам разума, когда мужчина думает тем, что южнее. Как женщина, прожившая свою жизнь в довольно свободном обществе, я могла бы и согласиться с доводами Робина. Не, ну а что такого-то? Во всяком случае мне они показались достаточно убедительными.

Мне, слава богу, шестьдесят восемь, пусть здесь я и выгляжу на двадцать лет. Только вот нужно считаться с эпохой. Отдайся я сейчас Робину, и уважения мне не видать, я стану доступной женщиной.