Арнольд Карлович вновь церемонно поклонился.

– У вас отличный вкус, – проговорил Инкс. – Вы всегда все делаете правильно. Я могу вам безоговорочно доверять.

Арнольд Карлович зарделся от удовольствия или выпитого чая, но сохранил свою неприступность. Он опять учтиво поклонился.

ГЛАВА 4

Несчастный скончался мгновенно, схватился за сердце, вскрикнул, упал на пол, несколько конвульсивных хриплых вздохов и меньше чем через пять минут его не стало.

– Жаль, жаль, – вздохнул преступник, – а выглядел таким крепким.

Он с интересом разглядывал распростертого у его ног покойника. На столе, возле которого лежало тело, поблескивал какой—то неприглядного вида бесформенный камень. Злоумышленник сунул его в карман.

– Тебя только не хватало здесь, – пробурчал он. – Не дай Бог, найдут, хлопот не оберешься.

Преступник не торопился уходить из квартиры умершего, казалось он что-то искал. Он беспокойно шарил глазами по столу, пытаясь найти необходимое. Но ничего подходящего для его замысла ему не попадалось. Злоумышленник стал рыться в столе.

– Не может быть, у такого человека должна она иметься. Каждый в своей душе художник, а этот – и тем более. Кто привык иметь дело со словами, тот хоть изредка, но берется за краски. О, – внезапно обрадовался он, – это то, что нужно!

Преступник нашел синий маркер. Улыбка озарила его лицо.

– Синий цвет – цвет чернил, – проговорил довольный бандит. – Сколько ты их извел, пока писал свои речи? Я назову свою работу «Чернильная душа», ты станешь символом всех бумагомарателей, каким бы ни был их род деятельности. Преступник с упоением провел маркером по мертвому лицу, синяя полоса зловеще подчеркнула бледность уже остывшего тела.

– «Точка, точка, запятая… – тихо напевал преступник, закрашивая лицо покойника синим маркером. – Ручки, ножки, огуречик – вот и вышел человечек». Человечек весь вышел, – сострил злодей, завершив свою работу. – А какой был, не человечек, а матерый человечище!

Злоумышленник, еще раз полюбовавшись на дело рук своих, покинул квартиру.

К двум часам дня у Степана Федоровича уже все было готово к встречи друга, который возвращался из очередного своего путешествия. Арнольд Карлович украсил комнату роскошными цветами, повара приготовили самое изысканное угощение.

Дмитрий Александрович Проклов был высокий худой пожилой мужчина, с загорелой обветренной кожей, седыми волосами и стертыми, загрубелыми, как у рудокопа руками. Весь облик, с первого взгляда, выдавал в нем человека, привычного к самым суровым условиям обитания и тяжелому физическому труду. В блистательном оазисе Константиновки, среди светских львов и львиц, которые даже на отдыхе выглядели, словно позировали для модного журнала, Проклов смотрелся аномально. И очень часто, если Дмитрий Александрович не был одет в дорогой костюм, его принимали за одного из обслуживающих «райский» сад. Сейчас Проклов был взволнован, его губы и скуластое лицо подрагивало. Инкс осуждающе покачал головой.

– Твои поездки не доведут тебя до добра, – проговорил Степан Федорович, протягивая руку другу.

– Ничего, пустяки, просто я немного устал, – заикаясь, сказал Дмитрий Александрович. По его лицу обильно струился пот.

– Ты нездоров, мой друг, – покачал головой Инкс.

Он усадил Проклова в кресло и налил ему бокал вина. Дмитрий Александрович молчал и судорожно пил вино, при этом его зубы постукивали о край бокала.

– Что с тобой? – заботливо спросил Степан Федорович. – Ты, словно не в себе. Тебе надо отдохнуть. Вижу, путешествие было нелегким.

Дмитрий Александрович лихорадочно встал, подошел к двери Инкса и, убедившись, что она плотно закрыта, вернулся на свое место.