Как видим, хотя перечни бояр и совпадают, но лишь частично. Это вполне объяснимо, и никакого противоречия здесь нет, поскольку летопись здесь не говорит о свидетельствовании боярами духовной грамоты своего князя.

С.Б. Веселовский, используя различные частные разряды и местнические записи, попытался определить – лица из каких родов упоминаются в этих двух источниках. Последуем за ним.

1-й и 10-й – несомненно, Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский, знаменитый воевода засадного полка во время Куликовской битвы^>199. Летописью он упоминается также как воевода в походе против Олега Рязанского в 1371 г., на волжских болгар в 1376 г., на Литву в 1379 г.^>200

2-й и 11-й – Тимофей Васильевич Вельяминов. В 1378 г. он был воеводой в сражении на реке Воже^>201. В 1380 г. стоял на Лопасне для охраны тыла армии, вышедшей против татар^>202.

3-й и 12-й – Иван Родионович Квашня, родоначальник Квашниных, умерший в 1390 г. «Сказанием о Мамаевом побоище» он упоминается среди воевод на Куликовом поле^>203.

6-й и 14-й – Иван Федорович Воронцов, племянник Тимофея Васильевича Вельяминова.

8-й и 16-й – Федор Андреевич Свибло. Летописью он упоминается в качестве воеводы в походе на Мордовскую землю в 1377 г. В 1380 г. был оставлен в Москве для охраны столицы, а в 1384 г. ездил в Новгород за «черным бором» – данью Орде^>204.

9-й и 18-й – Иван Федорович Собака, сын Федора Константиновича Фоминского.

Ряд лиц упоминается только в духовной грамоте 1389 г.:

13-й – Семен Васильевич, брат Тимофея Волуя Окатьевича, убитого на Куликовом поле.

15-й – Александр Андреевич Остей, брат Федора Андреевича Свибло. В 1385 г. он был наместником в Коломне, где был захвачен в плен князем Олегом Рязанским^>205.

17-й – Федор Андреевич Кошка, сын Андрея Кобылы.

19-й – Иван Андреевич Хромой, брат Федора Свибло и Александра Остея.

В летописном «списке вернейших бояр» видим новые лица: Дмитрия Константиновича (4-й), Семена Ивановича (5-й) и Никиту Федоровича (7-й). С.Б. Веселовский затруднялся с отождествлением этих лиц: «Дмитрий Константинович среди боярских родов был один: это – Д.К. Заяц-Добрынский, младшие братья которого при великом князе Василии Дмитриевиче и великом князе Василии Васильевиче были боярами. Но это сомнительно, как потому, что на боярство Д. Зайца пока не найдено нигде указаний, так и потому, что для его боярства, если оно было, это как будто рано. Если высказывать предположения, то вероятнее, что в данном случае произошла ошибочная перестановка имени и отчества, и, очевидно, можно видеть в этом боярине Константина Дмитриевича Шею Зернова… Семен Иванович, это, несомненно, ошибка, и следует Семен Васильевич (№ 13 нашего списка. – /С А), т. к. Семена Ивановича за это время нет ни в одном роде… Никита Федорович. С таким именем есть одно лицо – Н.Ф. Туриков-Всеволож, но он жил много позже (при великом князе Василии Темном), и на боярство его тоже нет указаний в источниках»^>206.

Но согласиться с тем, что в летописном списке могла произойти или перестановка имени и отчества, или описка сразу в двух случаях подряд, вряд ли возможно. Поэтому необходим комплексный анализ известий об этих лицах.

Первым в числе этих лиц, присутствовавших при смерти Дмитрия Донского, но не свидетельствовавших его завещания, значится Дмитрий Константинович. Единственной возможной фигурой с этим именем и отчеством оказывается князь Дмитрий Константинович Ноготь Суздальский, младший дядя жены Дмитрия Донского, родоначальник князей Ногтевых. Летописью он упоминается лишь дважды – как участник похода суздальских князей в 1367 г. против ордынского князя Булат-Темира и похода Дмитрия Донского на Тверь в 1375 г.