Енукидзе отвел обвинение, сославшись на то, что люди, обслуживающие дома Кремля, были оставлены еще по указанию Ленина как «буржуазные специалисты» (ибо только они знали, как организовать уход за памятниками Кремля). Новых же людей на работу в Кремль назначал «Особый сектор» ЦК, а они, Ягода и Енукидзе, только оформляли их.

Это заявление явилось для пленума совершенной новостью: служащие Кремля проверяются не НКВД СССР, а внутренним НКВД Кремля и его комендатурой, которые подчинены не Ягоде, а «Особому сектору»! Так впервые пленум ЦК узнал, что Сталин создал свою политическую полицию, не подчиненную общегосударственной полиции.

Постепенно начали выясняться и общие функции «Особого сектора»: организация службы личной безопасности Сталина (охрана Кремля, охрана дач Сталина и путей к ним, медико-санитарный надзор за пищей Сталина, контроль над медико-врачебным обслуживанием Сталина), а также организация службы безопасности членов Политбюро и правительства.

Важнейшая функция «Особого сектора» заключалась не столько в охране членов Политбюро и правительства от «врагов народа» (мы знаем, как «охранял» Сталин Кирова), сколько в том, чтобы охранять самого Сталина от потенциального заговора. Поэтому-то эти «руководители партии и правительства» не только были лишены права подбирать себе личную охрану, но даже их прислуга, врачи, садовники, парикмахеры назначались «Особым сектором».

На том же пленуме ЦК стало известно и о существовании при «Особом секторе» «службы перлюстрации», которая подвергала переписку членов ЦК и правительства куда более строгой цензуре, чем это делал знаменитый «Черный кабинет» Меттерниха, перлюстрировавший почту членов австро-венгерского правительства.

Я уже указывал, что у «Особого сектора» была своя сеть – «спецсекторы» обкомов, крайкомов и центральных комитетов республик. Начальники «спецсекторов» назначались непосредственно «Особым сектором» ЦК и подчинялись, и то формально, только первым секретарям названных комитетов. В зданиях парткомов «спец-секторы» занимали изолированные помещения, куда имел право входа только первый секретарь и заведующий орготделом. У начальника каждого «спецсектора» был специальный штат, часто меняющийся код для связи с ЦК, прямой провод, особая фельдъегерская служба НКВД, которая доставляла в Москву и из Москвы особо секретные директивы и информацию.

Начальник «спецсектора» заведовал и агентурой; агенты «спецсектора» на партийном языке назывались «партинформаторами» и занимались шпионажем против руководителей данной области или республики[2]. Еще одна деталь – обязанности протокольного секретаря на заседаниях бюро обкомов всегда выполнял начальник «спецсектора». Таким образом, шпионская служба «Особого сектора» в центре дополнялась шпионской службой «спецсекторов» на местах. Под надзором были и «большие вожди», и областные.

Конечно, этим делом занимался и местный НКВД, отстраивавший с 1925 г. собственную сексотскую сеть в партии (Ленин был против, считая каждого коммуниста нештатным чекистом). Но Сталин полагал, что местные чекисты слишком связаны с местными партийными руководителями в бытовом плане и поэтому не всегда могут сигнализировать центру о местном «сепаратизме», а вот люди «спецсектора» ни с кем не связаны и зависят только от «Особого сектора» ЦК в Москве. «Особому сектору» практически подчинялась и шпионская сеть в армии («особые отделы» и «политотделы» и даже начальники «секретно-политических отделов» НКВД).

Такой идеально организованный шпионаж среди элиты партии давал Сталину возможность, где бы он ни находился, точно и достоверно знать, что думает и чем занят любой его «соратник» в центре или любой сатрап в провинции. Со Сталиным никогда бы не случилось то, что случилось с Хрущевым 13 октября 1964 г. в Сочи. Нажимом определенной кнопки Сталин легко бы взорвал скопище потенциальных заговорщиков еще до их сговора.