– Что мне ваш Чехов! – взорвался известный поэт и прозаик.

– Как это? – вырвалось у Герасима. – Вы же сами говорили: «Краткость – сестра таланта».

– Я говорил? – взвизгнул Гриппов, который уже совершенно не помнил, что какие-то несколько минут назад процитировал классика русской прозы.

– Ну конечно же, вы! – воскликнул Герасим. – Ольга Борисовна! – призвал он в свидетели классную руководительницу. – Подтвердите! Вы ведь наверняка слышали.

Учительница оказалась в крайне сложном положении. Она действительно слышала и помнила, как Владимир Дионисович, отстаивая свой творческий метод, процитировал известные слова Чехова. С другой стороны, Гриппов уже находился на грани срыва и нужно было как можно скорей погасить конфликт. И Ольга Борисовна сказала:

– Герасим, по-моему, это не так уж важно. Лучше задай Владимиру Дионисовичу свой следующий вопрос.

– Как это не важно! – возмутился Муму. – Вы все слышали? – обвел он картинным жестом полукруг парт. – Он ведь говорил?

– Слышали! Говорил! – нестройным хором подтвердили ребята.

– Видите, Ольга Борисовна! – укоряюще посмотрел на учительницу Герасим. – Все слышали.

Ольга Борисовна хотела во имя мира и спокойствия перевести разговор на другую тему. А именно, спросить Гриппова, кого он считает своими учителями. Однако не тут-то было. Владимир Дионисович, расхаживая по классу, разразился пылкой речью по поводу черствости и неблагодарности современников, которые в России испытывает едва ли не каждый одаренный человек. Несмотря на свое пренебрежение к классике, Гриппов даже прибег к словам Пушкина, который однажды посетовал, что его угораздило с умом и талантом родиться в России.

Класс заскучал. Сеня Баскаков – в особенности. Его вообще не очень волновали литературные проблемы. А к Гриппову он потерял интерес в тот самый момент, когда выяснилось, что «новый русский» из рассказа так ничего и не сделал со своим ружьем. Правда, ружье из рассказа известного поэта и прозаика напомнило Сене об одном маленьком, но радостном событии. Не далее как вчера вечером он наконец выпросил у отца недостающую сумму для покупки совершенно замечательного пистолета, который мало того что выглядел точь-в-точь как настоящий «вальтер», но еще и стрелял на пятьдесят метров капсулами с краской. Капсулы прилагались двух видов. Одни были наполнены несмываемой краской. А другие – специальным составом, который спустя несколько минут полностью испарялся, не оставляя следов.

Осуществив перед уроками заветную мечту, Баскаков даже не успел толком рассмотреть пистолет. И вот теперь решил наконец как следует полюбоваться приобретением. Баскаков покосился на Гриппова. Тот продолжал свою гневную речь по поводу «необразованного класса», который «совершенно не подготовлен к восприятию серьезной современной литературы». Ольге Борисовне, с ужасом взиравшей на Владимира Дионисовича, тоже явно было не до Баскакова.

Сочтя момент вполне подходящим, Сеня полез в стоявший под партой рюкзачок, достал оттуда пистолет, положил его на колени и принялся детально изучать конструкцию.

– Это у тебя что, настоящий? – не укрылись Сенины маневры от Вовы Яковлева, которому тоже успел порядком наскучить Гриппов.

– Угу, – был краток Баскаков.

– Дай посмотреть, – потянулся к оружию Вова.

– Руки прочь, – отпихнул его Сеня.

– Вот жлоб. Жалко, что ли? – обиделся Вова.

– Жалко, – не стал особенно распространяться Баскаков.

Вова Яковлев, однако, не принял «нет» за ответ. Выбрав подходящий момент, он изловчился и схватил пистолет за ствол.

– Офонарел? – уцепился за рукоятку Сеня. – Убери руки. Иначе выстрелит.