». Так что на Куликовом поле они были никакими не служилыми князьями, а полноправными и полномочными представителями своей великой литовско-белорусской родины. За нее они сражались с Мамаем, ей и только ей беззаветно служили всю свою жизнь и за нее же впоследствии дружно сложили свои головы. А ведь, черт возьми, и правда сложили! Дружно. В 1399 году войско всей Литвы, усиленное поляками, союзными Литве татарами и даже крестоносцами, было наголову разбито на реке Ворскле преемниками Мамая. Его главнокомандующий великий князь Литовский Витовт успел вовремя дать деру, а множество прочих удельных князей, включая обоих героев Куликовской битвы, Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, унести ноги не успели. Это действительно факт, факт исторический, с ним не поспоришь.

По сценарию «Ягайлов вассал», в Куликовской битве против Мамая воевало не Московское или великое Владимирское, а великое Литовское княжество. Но воевало как раз за Москву (внимание, первая в истории битва за Москву!), которую Ольгерд «прихватизировал» в 1373 году и право на владение которой отстаивали в 1380-м на Куликовом поле его сыновья. Именно потому в битве приняли участие и даже верховодили в ней литовские князья Дмитрий и Андрей Ольгердовичи. А их братишка Ягайло вел к Дону войска на помощь вовсе не Мамаю, а своим родственничкам, но, узнав, что те сами разгромили супостата, за невостребованностью помощи вернулся восвояси. Сомнительное поведение Дмитрия Донского на поле боя, а именно переодевание и пережидание сражения в близлежащем леске, Деружинский объясняет, во-первых, нежеланием воевать за чуждые ему интересы Литвы, а во-вторых, подготовкой «алиби» на случай победы Мамая: дескать, воевать не хотел, сам не дрался, это все нехорошие литовцы, они заставляли. Так что в тот раз Москву для Литвы братья Ольгердовичи отстояли даже без личного участия московского князя и помощи братца Ягайла, а вот через два года от Тохтамыша не уберегли, и она снова вернулась в Орду под руку верного слуги Тохтамыша князя Дмитрия, незаслуженно прозванного Донским.

Но это все были цветочки. Теперь главное – ягодки, так сказать.

Далее Деружинский выдвигает очень интересное предположение, правда, у него облаченное в форму категорического утверждения, что в 1382 году в Москве произошло народное восстание против Дмитрия Донского. Восстание возглавил внук Ольгерда литовский князь Остей, вероятно «наместник генерал-губернатора» Москвы Дмитрия Ольгердовича. Изгнанный восставшими из города мнимый герой Куликовской битвы в страхе пред народным гневом бежал без остановки до самой Костромы, откуда слезно умолил Орду о помощи: как-никак ордынский хан лишился важного улуса, а жизнь его преданнейшего московского слуги оказалась в опасности. Вняв мольбе незадачливого князя и осознавая опасность оставить мятеж без наказания, Тохтамыш лично отправился на усмирение мятежной Москвы, вырезал всех бунтовщиков, включая главного из них, Остея, и вернул Дмитрию Донскому московский улус, а заодно и должок за Мамая.

Вот такой сценарий белорусского боевика. Как боевику и положено: много шуму, все в дыму… Чтобы отсеять киношные эффекты и слегка прояснить ситуацию, прокрутим пленку еще раз в замедленном повторе.

Захват Ольгердом Москвы в 1372 или 1373 годах не факт, но и вещь не невозможная. Летописи об этом не факте молчат, а в пользу такой возможности говорит только признаваемое российскими историками руководство обороной Москвы от Тохтамыша каким-то молодым литовским князем Остеем. Абсолютно ничего об этом князе не известно кроме невразумительной ремарки, что он якобы был внуком Ольгерда