– Денег, значит, просить будет, – заметил Василий.

Он немного оживился, когда начали показывать слайды, и даже отпустил по этому поводу пару едких комментариев, но темнота и тишина сделали своё дело, и он вскоре вновь задремал, оживившись, только когда профессор вновь попросил вернуть свет.

– …стать меценатом и тем самым внести своё имя на скрижали науки…

– Ну вот, я же говорил, – усмехнулся брат, а Дарья почувствовала, как приливает к лицу краска.

Ей разом хотелось провалиться сквозь землю от стыда за Географическое общество, которое вынуждает своих членов просить подачки у почтенной публики, и броситься к профессору Хэмптону с громким криком: «Я, я готова стать вашей покровительницей и меценаткой, я помогу вам снарядить экспедицию!»

Василий, слишком хорошо знавший свою сестру, схватил её за руку и, глядя в глаза, произнёс:

– Даже не думай. И не проси.

III

– Расскажите о вашей работе с профессором Хэмптоном, – попросил Механикус.

Он только что сменил восковой валик у себя в груди, и сэр Генри понял, что быстро закончить эту беседу не удастся. Он бросил короткий взгляд в окно. Над Темзой висело марево смога, густо замешанного с осенними сумерками. На том берегу обозначились светящиеся шары фонарей.

Он скрестил руки перед собой, чуть наклонившись к собеседнику, и начал:

– Я уже говорил, мне довелось поработать с ним всего один сезон. Но я сразу понял, что профессор не только мудр и проницателен, как змей, он ещё и хитёр, как лис. Старый пустынный лис. Вот взять ту же историю с деньгами… Географическое общество в тот год выделило средства на исследования пирамид Мексики, и нам, египтологам, пришлось затягивать пояса и ужиматься в расходах. Суммы, которая была отведена нашей экспедиции, едва хватило, чтобы нанять рабочих и оплатить мои услуги. А я был не в том положении, чтобы требовать многого. И тогда Хэмптон отправился в тур по Европе. Он читал лекции, показывал картинки с помощью волшебного фонаря, очаровывал публику… Доехал до Петербурга и Москвы и даже собирался в Казань! Многие подданные Его Величества могут похвастаться такой смелостью и решимостью? Повторяю, я не знаю, как и чем ему удалось очаровать Дарью Глумову, но именно благодаря её покровительству у нас появилось всё необходимое, чтобы отправиться в Южный оазис.

Сэр Генри говорил оживлённо, даже с преувеличенным воодушевлением, надеясь, что за этим вопросом не последует очередная попытка завести разговор о тёмной стороне профессора Хэмптона.

– В начале 1905 года я получил от него телеграмму: «Вылетаю Каир. Буду …надцатого числа». В то время воздухоплавание только набирало обороты. Это сейчас мы понимаем, что лучше провести над землёй несколько часов или пару суток, чем трястись в вагоне поезда или плыть по воде. А тогда перелёты были в диковинку…

– И стоили баснословно дорого, – заметил кот. – А вы сами говорили, что у экспедиции не было лишних средств.

– Признаться, я никогда не задумывался, как профессор купил билет. Может быть, оплатил его из денег, выданных Дарьей? Мы и так безнадёжно опоздали к началу сезона, на счету был буквально каждый день. А Хэмптону пришлось сначала сражаться за каждый пенни, а потом обивать пороги крючкотворов в Географическом обществе и ждать, пока они согласуют нашу экспедицию с Департаментом древностей. Скажу честно, если в других областях я чувствую себя равным Хэмптону, то в умении обходить кабинеты и сражаться с бюрократами ему не было равных.

Сэр Генри умолк, ожидая, что Механикус сейчас спросит у него что-нибудь вроде: «Вы не думали, что на самом деле профессор встречался в Европе с будущими покупателями древностей?», но кот лизнул лапу и попросил: