– А ну, потрох, отдай сумку, иначе я за себя не ручаюсь.

Бедный Вова, который боялся абсолютно всего на свете, болтая в воздухе ногами, молча взирал на своего мучителя и был не в силах произнести ни слова.

– Прекратить! – рявкнула Мона Семеновна. – Ты что, Баскаков, себе позволяешь?

– Я-то? – обернулся на нее Баск. – Совершаю акт справедливости.

Яковлев, ощутив поддержку, наконец обрел дар речи и робко пролепетал:

– Мона Семеновна, я не виноват.

– Прекратить, Баскаков! – продолжала командовать биологичка.

Сеня с явною неохотой опустил Вову обратно на стул, где тот и замер как изваяние.

– И чтобы я больше тебя возле Яковлева не видела, – приказала Монстр Баскакову.

– Будет сделано, – кивнул тот.

Однако прежде чем вернуться на свое место, он все-таки улучил секунду и тихо сказал Вове: «Отдыхай. На перемене поговорим». После чего торжественно отбыл восвояси, оставив несчастного Яковлева с широко разинутым ртом.

– Нет, – Иван обратился к Луне. – Кто уж точно мою сумку не брал, так это Вовка.

Варя его услышала и, обернувшись, с усмешкою произнесла:

– Яковлев? Сумку? Куда ему! Это вообще не человек, а Сашка-букашка из «Винни Пуха».

Мона Семеновна трижды стукнула указкой по столу:

– Все. Успокоились. Холмский, к доске! Внимательно слушаем твой доклад.

Иван медленно поплелся вдоль ряда парт к столу Монстра. На ходу он тщетно пытался восстановить в памяти, что именно писал в тетради. То есть в общих чертах он, конечно, все знал. Но так как собирался читать по написанному, то теперь ему было трудно сообразить, с чего начать. Он специально выписал из энциклопедии Луны одну очень красивую цитату, но, естественно, наизусть ее не учил, а значит, сейчас не мог ей воспользоваться.

Увы, доска приближалась слишком быстро, и Холмскому поневоле пришлось остановиться.

– Очень хорошо, – проскрипела Монстр. – Слушаем тебя.

Иван набрал в легкие побольше воздуха и, поймав на себе сочувственный взгляд Павла, вдруг заговорил. Он сам себе удивлялся. Только что ему казалось – провал неминуем. А вот теперь, кажется, все идет нормально. Под конец доклада он настолько осмелел, что даже решился нарисовать на доске пояснительную схему.

Когда он закончил, Мона Семеновна посмотрела на него с явной растерянностью. Затем неохотно произнесла:

– А ведь неплохо, Холмский. Кажется, ты и впрямь серьезно готовился.

– Фирма веников не вяжет! – выкрикнул Сеня Баскаков с такой гордостью, точно сам прочитал сейчас этот доклад.

– Ты-то чего радуешься? – посмотрела на него биологичка.

– Из солидарности, – продолжал ликовать Сеня.

Лучше бы он этого не говорил. Потому что стальные глаза Монстра недобро блеснули. И тоном, не допускающим возражений, она заявила:

– В таком случае с удовольствием предоставляю тебе возможность еще раз проявить солидарность. К следующему уроку тоже подготовишь доклад. Подойди ко мне на перемене. Я дам тебе тему и список литературы.

Баск издал трагический стон. Зато Вова Яковлев заметно воспрял духом. «Раз Баск в начале перемены будет занят, я успею смыться», – пронеслась в его голове радостная мысль.

– Мона Семеновна, а может, не надо? – пытался сопротивляться Баск. – Я так, как Холмский, не сумею.

– Уж как сумеешь, – биологичка оставалась неумолимой.

Сеня исторг еще более тоскливый стон. А на обычно жизнерадостном его лице воцарилась такая вселенская скорбь, будто он, в силу какого-то ужасного и трагического стечения обстоятельств, вдруг оказался круглым сиротой.

– Держись, Семен, – ехидная Варя просекла его состояние. – В жизни случаются вещи и похуже.

Баск ничего не ответил. Лишь кровожадно подумал, что прежде, чем подойдет к Моне Семеновне, все же отловит потроха Яковлева, чтобы тот в будущем знал, как тырить чужие сумки.