Гай пожал плечами:

– Парень был, как я полагаю, слаб рассудком. Не сумасшедший, как вы понимаете, но… За ним ухаживала сестра.

– Ага! И она умерла во Вдовьей комнате накануне своей свадьбы. Точная дата известна?

– Четырнадцатого декабря 1825 года.

Г. М. скосил глаза на потолок и подвигал очками по переносице – вверх-вниз.

– 1825-й, да. Посмотрим. Что произошло в 1825-м? Много разных договоров. Признание независимости Бразилии. В России император Николай I. Друммонд изобрел друммондов свет для освещения сцены. Первое путешествие из Англии в Индию на пароходе. Впервые расшифрован «Дневник Пеписа».

– Вы очень хорошо информированы, – отрывисто бросил Гай, наморщив костистый лоб.

– Что? Да. Сынок, я энциклопедист. – Г. М. потер лоб. – Дайте подумать. В тот год была сильнейшая паника среди коммерсантов и финансистов… Хм! А финансовое состояние вашей семьи?..

– С радостью сообщаю – отличное. Могу предъявить доказательства.

– Вот как. Значит, вам есть что скрывать, а? Так, его дочь, Мэри, умерла в той комнате накануне своей свадьбы. Вот это меня и смущает. Ни с того ни с сего ей вдруг вздумалось провести ночь именно там. Почему? Что заставило ее остаться на ночь в комнате, которой не пользовались, и именно в тот момент?

Гай снова пожал плечами:

– Я не знаю. Какая-нибудь сентиментальная причуда… каприз…

– Сентиментальная причуда, – проворчал Г. М., – провести ночь перед свадьбой в комнате, где умер ее безумный отец. Очень странно. За кого она собиралась замуж?

– За некого Гордона Беттисона. О нем я не знаю ничего.

На широком лице Г. М. промелькнула едва заметная тень, и это значило: а вот тут ты лжешь. Но он лишь сделал еще одну пометку на листке и моргнул.

– Что ж. Давайте перейдем к следующей жертве, французу, умершему там же в… хм… 1870-м. Кем он был?

За спиной Гая послышался смешок.

– Он был моим двоюродным дедушкой, старина, – с неожиданным дружелюбием ответил Равель и тут же нахмурился. – По-моему, так у вас называют дядю отца? Да. Спасибо. Мой двоюродный дедушка. С этим связано что-то зловещее?

Позвякивая монетами в кармане и покачиваясь на каблуках, он оглядел всю компанию одним глазом, закрыв второй. Покрасневшее лицо и проступающие на висках вены придавали ему слегка нетрезвый вид.

– Вот как. Интересно. Он был совладельцем вашей мебельной компании?

– А? Нет. Не совсем. Он возглавлял наше отделение в Туре. Старина Мартен Лонгваль. Меня назвали в его честь. Я видел его портрет с бакенбардами. Поэтому-то мне, как вы понимаете, так интересно поучаствовать в поимке призрака.

– Есть еще какие-то причины?

– Как сказать… Мой папаша, который однажды проводил осмотр мебели по просьбе отца моего друга Алана, сказал как-то, что, если подвернется случай, я найду там немало стоящего. А вообще-то, я друг семьи. Хм.

– Мартен Лонгваль, – задумчиво проворчал Г. М. – Какого рода бизнес он вел с Мантлингом?

Равель склонил голову набок, как будто целился из ружья.

– Вот этого я, ей-богу, не знаю. Но не думаю, что он вел какой-либо бизнес. Может быть, ему просто нравилась Англия? Большие ложки, виски с содовой. Ха-ха-ха!

Г. М. сунул бумажку в карман и, вытянув шею, огляделся.

– Ладно, – сказал он сонно, – я готов. Речь шла о том, что мы пройдем туда и откроем вашу запечатанную комнату? По-моему, самое время, если мы собираемся сделать это до обеда.

Мантлинг тут же с энтузиазмом взялся за дело. Скрип выдвигаемого ящика стола вернул Терлейна, который был как под гипнозом, к действительности и напомнил о предстоящем деле. Вооружившись стамеской, молотком и отверткой, Мантлинг открыл замок нижнего ящика стола, откуда извлек большой ключ с искусно выполненной бородкой и следами ржавчины.