Сопровождающий взялся в первую очередь разводить огонь, чтобы все смогли согреться и выпить кипятка. Для него не было потрясением встретить замерзшего человека в тайге, такое случалось зачастую с теми, кто одиноко бродил по лесам. Да и люду всякого здесь было много, охотников или сбежавших каторжан. По всему было видно, что человек, сидевший за столом, был не из местных. По крайней мере, сопровождающий его не признал. Тело трогать пока не стали, решили для начала согреться и решить, что с ним делать дальше. А для этого, им надо было осмотреть все вещи и самого человека.

А пока Громов пытался рассмотреть вещи, среди разбросанной домашней утвари и каких-то тряпок, он заметил небольшой узелок. Он лежал на полу около небольшой лежанки. Его не было видно сразу, и чтобы достать, Громову пришлось встать на колени. Взяв таинственный узелок, он начала потихоньку его развязывать. Замерзшие пальцы плохо слушались, и узел не поддавался. На ощупь, в узелке лежало что-то небольшое и плотное, легко помещавшееся в ладонь. Весило содержимое немного и мысль о том, что это не золото, сразу мелькнула в голове Громова. Когда узел все-таки был развязан, он увидел камень непонятной формы и цвета. Сопровождающий неотрывно наблюдал за происходящим, стоя недалеко от Громова. И мысль о золотой находке уже будоражила его. Когда он увидел непонятный камень, он сплюнул и сразу отвернулся к огню.

Вскоре тело покойного сопровождающий вынес на улицу и слегка присыпал его снегом. Захоронить на данный момент не представлялось возможным. Метель продолжалась, и еще больше покрывала тело снегом. Сопровождающий вернулся в дом и продолжил готовить еду, лишь иногда поглядывая на Громова.

А Громов, взяв в руки камень, стал его внимательно разглядывать. Недостаток света не давал возможности рассмотреть хорошенько. Блики от огня отражались на неровной поверхности, преломляясь, и камень сиял разными оттенками, все больше привлекая внимание. Что-то неуловимое и таинственное все-таки почувствовал в тот момент Громов. От камня шло тепло, и рука постепенно становилась невесомой. Состояние Громова становилось все легче, ему становилось теплее и ощущение покоя наполняло его душу. Он завернул камень в тот же лоскуток льняной ткани и положил в карман шубы. Немного перекусив и напившись охотничьего отвара из трав, которые они нашли в домике, Громова сморил сон, который он запомнил навсегда. Именно этот сон был рассказан Никифору Федоровичу. Громов сделал записи в дневнике, подробно описывая место, где это все произошло.

А виделось Громову следующее. Шел он по тайге, пробираясь через заросли кустарников, видя перед собой руку, которая отодвигала ветки, открывая обзор. Но вот что странно, рука та была не Громова, а чья-то чужая. Как будто он находился в чужом теле. Он четко видел мех на рукаве, сильно примятый и замусоленный. Он увидел шрам на среднем пальце руки, напоминающий след от змеи. Он слышал звук ручья, и пение птиц. Он вдыхал воздух, наполненный запахом леса, травы, воды, он был чистым, дышалось легко и приятно. И он чувствовал под ногами мягкую почву, и слышал звуки от сломанных веток под ногами. Он шел по лесу один, он все видел и чувствовал, но отчетливо понимал, что это идет не он. И это была уже не зима, а скорее всего осень, потому что под ногами была опавшая листва и иголки. Вскоре он увидел домик среди деревьев. Он был совсем небольшим, там одновременно могло бы разместиться не более двух человек. Дверь была только прикрыта, он открыл двери, и тут же раздался странный птичий крик, больше похожий на крик смертельно испугавшегося человека. Но Громову не было страшно, он смело вошел в дом и увидел сидящего за столом человека. В это мгновение ему почудилось, что этот человек ему хорошо знаком. Подойдя к нему поближе, он тронул его за плечо и услышал голос: