– Ночлег искать будем или все-таки дальше пойдем? – спросила я.

– Опять ночевать в лесу? – Алина страдальчески вздохнула. – Нет уж. Нас в Раславе никто не ждет. Значит, можно не спешить.

– Да, но… – неожиданно для самой себя я согласилась. – Посмотрим, что там за поселок. Может, попутчиков найдем. Походим сегодня, поспрашиваем, кто в Раславу едет.

Подруга удовлетворенно кивнула и… остановилась. А потом с визгом отскочила на несколько метров назад.

– Женя, отойди, скорее! Там! Там!.. – она вытянула руку, указывая дрожащим пальцем на землю передо мной.

Я глянула под ноги и едва удержалась, чтобы тоже не закричать. Змеи – штук пять-шесть – угрожающе вились по земле, не приближаясь, но и не уползая с дороги. Потом из зарослей выползло еще несколько, и я поспешила отойти назад. Холодная волна страха запоздало пробежала по телу, принося слабость.

– Я туда не пойду, – прошептала Алина, словно подозревая во мне твердое намерение сунуться в самое змеиное кубло.

Заросли рядом были достаточно густыми, чтобы нам не захотелось в них лезть. Но зато, вернувшись немного, мы увидели ответвление дороги, уходившее вправо. После недавнего дождя на нем остались следы колес, да и вышедший из леса грибник, поправив наполненный до краев короб за спиной, свернул на эту дорожку. Мы решили последовать его примеру.

Почти одновременно с нами к развилке подошел дедок с тощей котомкой за плечами. Покачал головой:

– Не здешние, чтоль? Хорошо, что вернулись. Прямо нельзя ходить, опасно там.

– Почему? – тут же поинтересовалась Алина. – Из-за змей?

– Каких змей? – удивленно спросил он.

– Там, на дороге, – объяснила подруга, бледнея от одного воспоминания о пережитом страхе.

– Ну, про змей не знаю… – дедок поправил котомку. – Змеи тут дело обычное. Если ходить осторожно – не тронут. А опасно там потому, что колдуны эти, – он суеверно поплевал через плечо, а мы с Алиной украдкой переглянулись, – ловушек своих понаставили. Прямо на дороге, как паутину. А мы у них за мух, значит…

О ловушках я уже слышала, но ни разу не видела – и слава Богу! Мало кто их умеет ставить, и едва ли не меньше тех, кто смог бы обезвредить, потому как обычный человек ничего не почувствует и не поймет, пока не свалится недвижный на землю, отдавая все силы неизвестному злодею. Говорят, что с помощью этих ловушек колдуны становятся всемогущими и почти бессмертными.

– Ужас, – почти одновременно сказали мы с Алиной, всем видом выражая сочувствие несчастным жертвам произвола наших земляков.

– И верно, ужас, – согласился старичок. – Ребятишки в лесу частенько играют, попервах они и попадались. Пока смекнули мы, что к чему, семь человек померло. И чтоб хоть один колдун! Так нет – все тутошние, остаповские да криничанские.

Да, после таких рассказов начинаешь по-настоящему понимать, отчего пришельцев, мягко говоря, не любят.

– А нельзя попросить другого колдуна ловушку прибрать? – я вопросительно глянула на старичка, тот хмыкнул невесело.

– Если б оно так просто… Мало кто за такое дело возьмется. И опасно ведь. А если хозяин ловушки узнает – и того хуже, – он замолчал, потеребил седую бороду. – Кума говорила, что староста будто нашел кого, но меня тут с месяц не было, не знаю – может, уже и нет никакой ловушки, только лучше уж пока туда не ходить. В обход-то оно дольше будет, зато вернее.

Дорога вынырнула из леса, открыв расположенное в долине между холмов село – большое, с базарчиком, постоялым двором и корчмой на окраине. На зеленом склоне, где паслось деревенское стадо, красовалась церковь: нарядная, с яркими снежно-белыми стенами и серебряным куполом.