Лобачевский отвлекается на напрягшиеся ягодицы Елены. Женщина поворачивается и целует его.

– Я уже говорила, что ты умный?

– Да.

– Тогда я повторюсь. Ты очень умный. И когда мы будем это искать?

– Когда с трофеями закончим.

Ноги женщины охватывают талию любовника.

– Начинай скорее…

Искать склад пиратствовавшего тевтона не пришлось. Пока Туманская вдохновляла командира на поиски, его обнаружил Темирдяев. Что характерно – не покидая трофейного корабля. На этот раз Бэргэн страдал от невозможности приватизировать трофейный орбитальный катер. Находясь, естественно, внутри этого катера. По старой привычке, оставшейся в людях ещё со времён охотников и собирателей, без дела не сидел, машинально открывая любые закрытые крышки, лючки и заслонки. Компактный прибор в исходном виде был коммуникатором «Телефункен», но хранился необычно – в маленьком непробиваемом кейсе, что намекало. После того как включённый прибор потребовал предъявить права пользования, процедуры с телом покойного хозяина пришлось повторить. Получив согласие на сотрудничество, аппарат подключили к раухеру катера. Все, наблюдавшие результат лично, несколько охренели. После отправки кодированного сигнала длиной в несколько сотен символов минут десять ничего не происходило, потом в одной из глубоких каверн на боку астероида замигало красным. На пятом мигании цвет сменился на зелёный, после чего каверна осветилась полностью, а на пилотском экране катера высветились цветные метки привода посадочной системы.

– Твою ж… – не сдержал восхищения немецкой основательностью Мишка.

На дне каверны медленно, как занавес в театре, расходились створки шлюза, в который свободно мог войти хороший эсминец.

Аркадий, не отрывая глаз от открывшейся картины, нащупал джойстики и самым малым ходом повёл катер к шлюзу.

Опущенный на приёмную платформу катер казался мошкой на ладони великана, тем не менее диафрагма входа медленно сдвинула лепестки. А внутренний шлюз не открылся. Система оповестила о выравнивании давления и предложила дальше топать ногами, подсветив дорожку и входной люк, украшенный бубликом штурвала ручного запирания кремальеры.

– Опапанечки, молодые люди, – тяжело вздохнув, выбрался из катера Хренов. – Наличие тут искусственной гравитации меня не удивляет, но заставляет предполагать.

– Чего предполагать-то? – голос Мишки, транслируемый динамиками боевого скафа, приобрёл этакий унитазный оттенок.

– Что обычным тайничком, Миша, здесь не обойдётся.

Аркадий выбрался из катера, уже привычно старясь не зацепиться за края люка выступами внешнего скелета. Ещё раз осмотрелся:

– Так, что тут у нас? За правой стеной, в глубине, приличных размеров реактор, холодный, между прочим. Питание комплекс получает от расположенного где-то внизу агрегата. Сложная система, использующая энергию ядерного распада. Геморройно по топливу, зато может долго находиться в режиме ожидания и быстро выходит на полную мощность. Похоже, тут целый город имеется.

Дождался, пока из катера выбралась Елена, и потопал по подсвеченной дорожке.

Приходилось ли вам видеть, как это – когда глаза разбегаются? А видеть людей, которые идут куда глаза глядят? Причём одновременно?

Вот и экипаж «Тюленя» не видел – некому было на них глядеть. А сами они были заняты.

Наверняка предусмотрительный немец начал готовить себе запасной аэродром задолго до окончания войны, комплекс в астероиде с любовью и немецкой основательностью строили не один год. А набивали награбленным добром ещё дольше. И то, и другое хозяйственные соотечественники Гёте и Шиллера не в белых перчатках делали – роботы стены в туннелях иероглифами не расписывают. Вряд ли «Холодный Макс» после завершения строительства отвёз пленных азиатов на родину, не та была особь. Валентинер если и слышал о гуманизме, наверняка считал его разновидностью тяжёлой болезни.