И тут Варвара обернулась.

Обернулась и насмешливо посмотрела ему прямо в глаза: она нисколько и не сомневалась, что его взгляд окажется в ловко подстроенной ловушке!

Варвара торжествовала: каков нахал! куда смотрит?! А!

Движимая «возмущенными» чувствами, она демонстративно прекратила поливать цветы и, гордо подняв голову, с видом «действительно» оскорбленного достоинства, покинула кабинет. И не заходила больше весь этот день – видимо, это должно было показать ее отношение к «хамской» (не ожидала!) выходке начальника.

В более глупую и нелепую ситуацию Анатолий Андреевич никогда не попадал и, надо думать, никогда не попадет.

Впрочем, как знать – в конце концов, он же мужик, а это не исправляется временем…

После того, как Варвара покинула кабинет, Анатолий Андреевич еще некоторое время смущенно размышлял над глупым положением, в которое сам себя поставил.

Мало-помалу становилось понятным, что без ухищрений самой Варвары тут никак не обошлось: можно не сомневаться, она сделала этот злосчастный наклон с выпячиванием пятой точки умышленно, как бы заманивая его взгляд в западню.

Сделав этот нехитрый вывод, Ходаков, улыбнувшись в свой адрес, переключился на производственные вопросы и еще раз проверил расчеты о времени поступления разработанной документации на сервер компании. Получалось, даже с учетом сверхурочной работы полный комплект может появиться только через два дня. Как долго!

И это только начало «гонки с препятствиями», потому что когда все «бумаги» дойдут до подразделений, начнутся вопросы, уточнения и предложения по вариантам замены того или иного параметра, не говоря уже о возможных неточностях и банальных ошибках. А такое тоже могло случиться, если учитывать объем заказа и требуемую скорость его обработки и запуска.

А что говорить о ждущей впереди запаре в начале непосредственного производства: как раз в этот период нервы всегда находились на самом пределе из-за той меры ответственности, которая лежала на техническом отделе, а случившаяся ошибка вполне реально могла закончиться серьезными последствиями, в том числе персональными.

Взгляд Ходакова уткнулся в цветы на окне: он подумал, что его жена тоже очень любит цветы. А он, кстати, с самого утра еще не удосужился позвонить ей. Она, конечно, переживает из-за этого, но никогда лишний раз не потревожит его, потому что боится как-нибудь помешать: уж кому-кому, а ей-то хорошо известно, в каком взвинченном состоянии приходил иногда муж с работы.

Собравшись позвонить жене, Ходаков вдруг спохватился, вспомнив, что обещал связаться с начальником службы безопасности. Ему не очень хотелось добавлять себе проблем в данный момент, но будучи человеком обязательным, он все же понимал, что просьба эта не могла возникнуть из-за пустяка.

Немного помедлив, Ходаков набрал необходимый номер.

– Николай Владимирович? Извините: только сейчас удалось с вами связаться.

– Хорошо, что ты все же нашел время для разговора.

– А что случилось?

– Вот именно – случилось, Анатолий Андреевич. И случилось по твою и по мою души. Ты вот что – подойди ко мне, а то по телефону неудобно об этом предмете говорить, мало ли кто к тебе войдет, или кто через дверь услышит. Я же хорошо знаю, какая там у тебя сутолока бывает с посетителями.

– Ну, раз такое дело – сейчас прибегу.

Ходаков, озадаченный еще больше, вышел из кабинета и направился к Есикову.

– Так вот, уважаемый Анатолий Андреевич, случилась большая неприятность. Только давай сразу договоримся: то, что ты услышишь дальше, и то, что нам придется обсуждать с тобой – никто, кроме нас двоих, пока знать не должен.