Эля немного смутилась и пошла к зарослям травы, выдернула с корнем один стебель, вытерла его об свой балахон и начала зубами счищать с него кожуру, обнажая белую сочную мякоть. Как только всё было тщательно очищено, укусила, прожевала, потом посмотрела на нас, сделала умное лицо и начала нам показывать, как надо его есть. Остановилась на переходе белого и зелёного цвета.

Мы переглянулись.

– Ну, чего смотришь? – спросил я. – Иди, рви стебли, а я буду чистить.

– Зубами? – уточнил Рашит.

– Извини, но у меня таких зубов, как у неё, нет, но есть пилка, – я вытащил своё сокровище и положил её. – Давай, не задерживайся. И так много времени потеряли.

Друг пошёл рвать стебли, а я посмотрел на девушку, которая увлечённо жевала свой обед и не забывала поглядывать на нас.

Рашит притащил шесть штук и как только очистил первый от земли, я начал пилочкой снимать кожуру. Получалось не очень, но, в конце концов, я приспособился и справился с первым корнем минут за пять, а с остальными значительно быстрее.

– Ну что? Кто первый пробует? – спросил я.

– Ты, конечно! – сказал друг.

– Конечно! Меня всё равно не жалко, – улыбнулся я и откусил сочный кончик корня. – Уммм!

Я даже закатил глаза от удовольствия.

Вкус был похож на что-то среднее между грушей и яблоком, кисло-сладкий и немного терпкий. Я посмотрел на Рашита и сказал:

– Чего стоишь? Налетай! Вкусная штука. Два в одном: и поел, и попил.

Мы продирались через джунгли, идя друг за другом. Эля ни в какую не захотела идти между нами, пошла первой. Мы сначала думали, что она быстро устанет раздвигать лианы и стебли растений, но ошиблись. Сложилось впечатление, как будто она всю жизнь жила в джунглях, и ей не составляло никакого труда здесь ходить. Зато мы с Рашитом буквально протаптывали себе тропу как два слона. Там, где она проскальзывала между стеблей, даже не пошевелив их, нам приходилось ломать, нагибать, прижимать упрямые растения, которые не давали прохода. Поэтому, когда мы выбрались на небольшую полянку, более-менее свободную от тропического многообразия, Рашит сказал, что пойдёт дальше только после привала.

– Даже если она уйдёт одна, мне надо полчаса, иначе сдохну, – сказал друг, вытирая пот, который градом тёк со лба.

Я был с ним полностью согласен, потому что жара и влажность не способствовали хорошему самочувствию людей, не привыкших к ним.

– Я за глоток воды сейчас душу дьяволу продам, – начал ныть Рашит.

– На, стебли погрызи, легче станет, – ответил я и протянул два белых черенка, которые мы захватили с собой.

– Они сладкие, после них ещё больше пить охота.

– Ну, извини! Ничего другого всё равно нет, не хочешь, как хочешь! – не стал я его уговаривать и начал сам есть один из них.

Я тоже был не в восторге от ситуации. Вроде на свободу вырвались, а проблем добавляется всё больше и больше с каждым часом. Эля бросила нас, ушла вперёд, а мы опять остались вдвоём и абсолютно не приспособленные к местной природе. Рашит сидел понурый и ковырял травинкой в зубах, как будто там застрял кусок мяса. А я доел свою долю и начал смотреть по сторонам, выискивая какие-нибудь чашеобразные листья, рассчитывая найти внутри них капельки воды. Но поблизости ничего подобного не было, поэтому я прекратил свои поиски, встал и подошёл к другу.

– Идём, может, нам повезёт, и мы наткнёмся на какой-нибудь родник. Быстрей пойдём, быстрей попьём.

Он грустно посмотрел на меня и, взявшись за протянутую руку, поднялся.

– Идём. Скоро солнце садиться будет, а нам ещё ночлег надо где-то поискать, – пробурчал он. – Жаль, что Эля нас бросила, она нам хоть что-то подсказала бы.