Поставив всё это великолепие на стол, она налила мне кофе, потом наполнила свою чашку, бросив в неё кусочек шоколада, – Инна Викторовна предпочитала пить кофе именно так – и внимательно посмотрела на меня.

– Дело касается моей секретарши, Леночки, – откашлявшись и чувствуя себя крайне неловко, начал я, – вы прекрасно её знаете…

– Знаю, – невозмутимо подтвердила домоправительница, – неужели девочка всё же решилась признаться в своих чувствах?

– Кхм… – я слегка растерялся, но был бесконечно признателен миссис Инне за то, что она избавила меня от необходимости говорить всё самому. – То есть вы были в курсе?

– Разумеется, – он сделала небольшой глоток из своей чашки, – мне кажется, это было очевидно для всех, кто знал вас и знал Леночку. Естественно, кроме вас, Антон Борисович. Но тут тоже нет ничего странного, – она печально улыбнулась, – мужчины, подобные вам, редко обращают внимание на детали в том, что касается сферы чувств. Вы для этого слишком прямолинейны и рациональны, уж простите за откровенность.

– Не извиняйтесь, – я отпил кофе, – я ведь пришёл к вам именно для откровенного разговора.

– Она как-то дала вам понять, что вы ей небезразличны?

– Леночка приехала ко мне в Зареченск, – буркнул я, – и там выяснились такие нюансы, что мне, скорее всего, придётся искать другую секретаршу.

– Давайте не будем торопиться, – предложила Инна Викторовна, – расскажите мне всё по порядку, а там, глядишь, вам и самому станет понятнее. Так бывает, когда сложную ситуацию проговариваешь вслух.

– Вы много знаете о нашем мире, Инна Викторовна, обо мне, об Алексее, о Фредерике… Наверняка вам также известно, что вокруг и помимо нас много тех, кто не принадлежит миру обычных людей…

– Говорите прямо, Антон Борисович, – она ободряюще мне улыбнулась, – за то время, что я работаю у вас, а до того – в доме покойного Мишеньки, я очень многое видела, ещё о большем просто догадалась, так что не нужно подбирать слова.

– Леночка – ведьма, молодая, плохо обученная, недавно получившая силу, – брякнул я, с интересом ожидая реакции собеседницы.

– И вас это смущает? – она невозмутимо отпила кофе и поставила полупустую чашку на столик. – Или вы не ожидали, что ваша секретарша настолько близка к миру, в котором вы живёте? Но вы же не думали, что девочка слепая, глухая и умственно отсталая?

– Нет, конечно, – вот чего я не ожидал, так это подобного сарказма, но он не раздражал, скорее, наоборот.

– Тогда почему вы думали, что она не замечает совершенно очевидных вещей? Вы действительно считали, что она не отслеживает любую информацию, касающуюся вашей работы и вашей жизни?

– Это она как раз мне рассказала там, в Зареченске, и свою порцию нелестных высказываний от Фреда и Алексея я уже получил, – вздохнул я. – Вопрос в другом. Что мне делать дальше?

– В каком, простите, смысле? – идеальная бровь удивлённо приподнялась.

– В самом прямом, Инна Викторовна, в самом что ни на есть прямом. Я не готов кардинально менять свою жизнь и впускать в неё кого-то ещё, особенно ведьму. Я всё понимаю, сейчас ей кажется, что её чувства ко мне – навсегда, но мы-то с вами понимаем…

– Подождите, Антон Борисович, – остановила меня домоправительница, – Леночка вас об этом просила?

– О чём?

– Чтобы вы ради неё кардинально изменили свою жизнь?

Я задумался, перебирая в памяти последний разговор с Леночкой, так как после возвращения из Зареченска мы больше не виделись: слишком мало времени прошло.

– Ну так-то напрямую нет, но…

– Тогда почему вы решили, что ей это нужно? – Инна Викторовна смотрела на меня с чисто исследовательским интересом, словно изучала неведомую зверушку.