В состав комиссии входили представители Верховного Совета СССР, КГБ, МВД, Прокуратуры, Верховного суда Союза, а также представители областных Советов, КГБ, МВД, прокуратуры и суда. Полномочия комиссии большие. Работала она непосредственно в местах отбывания наказания. В обязательном порядке надо было выслушать заключенного и дать характеристику на него от руководства колонии или тюрьмы.

Комиссия имела право принимать решение об освобождении или снижении меры наказания, оно не подлежало обжалованию и должно было немедленно выполняться.

Работа была тяжелая, особенно в психологическом отношении. Среди заключенных было немало рецидивистов, лиц, судимых не один раз, которые и были в основном организаторами беспорядков, нарушений правил поведения. В администрациях женских колоний многие женщины вели себя хуже мужчин, особенно на сексуальной почве. Часто мужчин, работников охраны и представителей администрации, брали в заложники, издевались над ними. Некоторые офицеры отказывались работать в женских колониях, даже если их переводили туда с повышением в должности.

Очень тяжелое впечатление осталось от тюрьмы особо строгого режима в Соль-Илецке Оренбургской области. В основном там содержались несовершеннолетние заключенные, судимые первый раз, но за очень тяжкие преступления, в основном за убийства. В местах отбытия первого наказания они совершали новые тяжкие преступления и вновь были судимы. У некоторых, если суммировать все сроки наказания по всем приговорам, получалось более ста лет.

В Соль-Илецке произошла задержка с началом работы комиссии. Начальник тюрьмы отказался конвоировать некоторых заключенных на заседание комиссии, так как не мог гарантировать безопасность ее членам. Согласился лишь при условии, что конвоировать таких заключенных будут два автоматчика…

Совершенно уникальным оказалось поведение заключенных в городе Мишкино Курганской области. Тюрьма эта женская, небольшая. Отбывали в ней наказание женщины-сектантки. Перевели их сюда из разных мест заключений на Севере. Зайдя в помещение, где заседала комиссия, они крестили помещение, комиссию, а затем крестились сами. На вопросы отвечать отказывались, но выкрикивали проклятия в адрес Советской власти и партии. Заканчивали тем, что «вот скоро на землю придет Господь Бог и он всех вас уничтожит». Когда мы им говорили, что комиссия имеет право и освободить от наказания, каждая из них заявляла: «Из тюрьмы никуда не пойду, Господь Бог повелел мне быть в ней, и я в ней останусь». Самой молодой из них было 29 лет, первая судимость – в 16 лет, а дальше почти 13 лет – в местах лишения свободы, в том числе на Севере, где попала под влияние сектанток, исповедовала их религию и законы. Старшей – чуть больше 50 лет, она из Харькова. Муж у нее сталевар, сын инженер, а дочка училась в десятом классе.

В Челябинской тюрьме произошел такой случай. Рассматривали дело мальчика шестнадцатилетнего возраста. Мы пригласили его отца, шахтера из Копейска, и сказали, что комиссия может освободить его сына досрочно, если он даст за него поручительство. Он категорически отказался, заявив, что не может поверить, что сын исправится.

У меня, говорит, еще двое детей: сын – инженер, дочь – врач. Всей семьей пытались его наставить на путь истинный, он всегда обещал и всегда обманывал. Мы устроили ему встречу с сыном тут же, на комиссии, и отец в присутствии сына повторил свой отказ. Паренек же клялся, что он больше не будет совершать преступлений.

Большинство членов комиссии высказались за освобождение, чтобы совсем не испортить его. Начальник УВД Челябинской области генерал Мартынов усмехнулся: знайте, мол, через несколько дней он будет опять у нас.