И только трое по итогам полосы вышли в финал. Им предстояло сражаться с настоящими тварями. Как я уже говорила, тварей невозможно содержать в неволе. Они неудержимы. В смысле, телепортируются из любых помещений. Поэтому на турнир тварей отправляют прямо с поля боя. Слаженной командой из нескольких лучших порталистов, по заранее проложенному порталу. Поэтому настоящих схваток так мало. Контур поля мгновенно замыкают мои коллеги. А для подстраховки рядом сильнейшие боевики. Торнсену достался горбокрыл. Злющий, будто ему под хвост соли насыпали. Знаете, это было страшно. Нас со второго курса на боевую практику отправляли. Сначала в тыловые части, потом на линию огня. Я знаю, каково это – стоять перед живой, злющей тварью.

Я понимала, каково ему.

Я следила за ним, сжимаясь в комок, когда на него обрушивался поток нетушимого огня. Когда только чудом ему удалось увернуться от пикирующего чудища. Не всегда, далеко не всегда участники финала Турнира выходят из него без потерь.

Иногда они теряют жизнь.

Когда поверженная тварь обессиленно разжала когти, я скакала, и визжала от радости, и обнималась с мощной бабищей с изуродованной – однозначно в бою – рукой.

И Торнсен сиял от счастья и гордости. От облегчения, что всё позади. И улыбался поклонникам, и махал им рукой.

А потом поднял взгляд на меня. Будто знал, где искать.

Просто стоял и смотрел.

Я почувствовала, как чьи-то когтистые лапки коснулись моего бедра и пушистая голова ткнулась в ладонь. Дескать, чеши. Я не заметила у бабуськи кота. Но он мог охотиться в лесу. Утро – самое время, чтобы вернуться домой. Я, не в силах оторваться от потрясающего мужского тела, вытворяющего невероятные вещи прямо передо мной, запустила пальцы в мягкую шерсть. «Гр-р-рых, гр-р-рых», – заурчало благодарное животное под моей рукой. И я почесала под тупой мордочкой, а потом за длинными ушами.

«Гр-р-р-р-рых, гр-р-р-р-рых» стало еще продолжительней и блаженней.

Выполнив последнюю связку, Торнсен сложился пополам, чтобы восстановить дыхание.

А потом в одно мгновение выпрямился и вскинул взгляд на меня. Будто знал, где я.

Я чуть не пошатнулась на своём косоногом табурете, и чудом удержала кота.

Наткнувшись рукой на что-то кожистое.

Я перевела взгляд на колени.

Там, возбуждённо подрагивая сложенными кожистыми крыльями, млел от удовольствия иглолапый мелкозуб: «Гр-р-р-р-рых, гр-р-р-р-рых».

– Эй, Грых, ты не офигел ли? – поинтересовалась я у него.

Но тварь лишь боднула меня ушастой головой. Дескать, не отвлекайся на всякую фигню. Продолжай в том же духе.

Я продолжила почёсывания. Никогда в жизни не чесала живую тварь.

…И мёртвых не чесала. Какой смысл чесать мёртвую тварь?

Мелкозуб, один из самых распространенных и безобидных видов тварей, продолжал урчать. А я силилась придумать объяснение происходящему для Торнсена, который должен был вот-вот появиться.

Внизу стукнула дверь.

Лёгкое движение у меня на коленях – и там уже никого нет.

Такой и застал меня студент: растерянно разглядывающей колени и руку, поднятую над ними.

Это издевательство. Это форменное издевательство. А ведь ещё вчера я думал, что наконец-то всё изменилось. Джелайна увидела во мне… ну, пусть не мужчину. Но, по крайней мере, она меня увидела. Меня, а не пустое место.

А оказалось, ничего она не увидела. У нее просто была галлюцинация. В особо большой дозе.

Ещё и встал со стояком. Вскочил, буквально.

Может, не заметила?…

Ага. Это-то она точно увидела. Сидела и посмеивалась. Почему-то меня она не видит, а… А-а! Ну его. Всех к косорылам!