Я же не соврал. Она что спросила? Точные ли координаты я дал. Точные. Точнее некуда. Просто взятые наобум.

– …Ты, милок, мяска-то поболе, поболе клади, – подала, как из тумана, голос баба Тоя.

– Бабуль, а как же ты мяско кушать-то будешь, у тебя же зубов нет?

– А я дёснами, милок, дёснами, – успокоила меня бабулька. – Пошамкаю как-нибудь.

– А вас, часом, не Баба-Яга зовут? – спросила от двери Джелайна, и в комнатке сразу стало душно и тесно.

Два открытых настежь окна не спасали. Ну разве что выпрыгнуть. Но окно – это не выход. Я от неё год бегал. Но уж раз судьба оказалась так настойчива и находчива, спустить такую возможность мелкозубу под хвост – в высшей степени глупо.

– Да вроде баба Тоя была с утра, – задумалась старушка. – Да могла и забыть по старости. А ты, девонька-то, присаживайся к столу. Вот водички попить принеси свежей – и присаживайся.

Джелайна скривилась, но молча взяла в углу небольшое ведёрко и пошла по воду.

Старушенция довольно захихикала и потёрла руками. Сделала гадость – на сердце радость.

– А ты, милок, может, баньку протопишь? Тяжело старушке-то самой, – она вдруг сразу стала больной и несчастной, даже за поясницу схватилась, хотя только что скакала горной козой. – А я тебе покажу, откуда в бане всё как на ладони, – подавшись вперед, хитрым шепотом посулила мне она.

Я покраснел. Прямо почувствовал, как лицо вспыхнуло краской. А ведь в такой жаре я и раньше бледным не был.

– Спасибо бабуля, я так, бесплатно.

Мне, между прочим, с Джелайной спать рядом. Уже от одной этой мысли начинали путаться, а язык – отниматься. А если я ещё… Я вообще в беспомощный овощ превращусь, бери меня и режь.

– А я всё равно скажу, – зловредно заявила старушка.

– Чтобы не одиноко было подглядывать? – не удержался я.

– Так стара я, стара стала… – пожаловалась баба Тоя. – Вот раньше, бывало…

Она закатила глаза, изображая, как бывало раньше. Или просто погрузилась в воспоминания молодости. Это ж какая, должно быть, память у человека – столько помнить!

– Баба Тоя, – прицокала с ведерком Лайна. – А как же ты тут одна в лесу? Не страшно? Звери не беспокоят?

– Ой, звери не беспокоят, – уверила старушка. Она быстро огляделась, будто кто-то мог её услышать, и продолжила: – Нету вокруг зверей-то.

– Вы всех деснами перешамкали? – полюбопытствовал я.

– А не знаю, – легко отмахнулась старушенция, явно что-то скрывая. – Может, и перешамкала. Может, и кто помог.

– Бабуль, а не слышала, может, кто-нибудь что-нибудь не поделил неподалёку? – осторожно спросила Джелайна.

А вот тут я, кажется, побледнел. Отсутствие зверей, слишком быстрое возвращение Хольм, слишком осторожный вопрос. Доказано, что больше всего тварей там, где идут боевые действия. Чем масштабнее война – тем больше тварей.

– Так глуха я стала на правое ухо, – пожаловалась бабулька. – А левое не слышит совсем. Не слышала ничего такого. Да и от кого? – буркнула она. – Зверья, и того нет. Да вы кушайте-то, кушайте. Потом в баньке искупаетесь.

– А потом уже и вы поужинаете, – засмеялась Хольм.

– Стара я уже стала. Нельзя мне на ночь есть. Желудок уже не тот, – и тут она раскатисто пукнула, громохлёст бы позавидовал. – Да и с кишечником уже нелады. Так что с вами поем.

И она засуетилась в поисках миски и ложки.

Я принюхался. Посторонних примесей, хвала Дайне, в воздухе не появилось. И я отправился наверх, за посудой. Джелайна поцокала следом. Я галантно пропустил её по лестнице вперёд и ещё потом несколько минут медитировал, пытаясь прийти в себя после зрелища ее подъёма. Нужно было что-то делать со своим.

…А мне ещё с нею спать в одном помещении.