– Жане-е-етт, – тяну, прикрывая на секунду глаза, и откидываюсь в кресле.

Хочется засмеяться шутке, вот только…

– Ой, да ладно, Нюш, твоему благоверному ледяному истукану можно рот не открывать. Когда он видит меня, всё крупными буквами читается у него на лбу.

Тут Рыкова абсолютно права. Эти двое реально не контактируют. Никак. У кошки с собакой больше шансов жить дружно.

Кобаль раздражает Жанку излишней педантичностью, снобизмом и консерватизмом, в которые, по ее мнению, затягивает меня, душа на корню мой индивидуализм и самостоятельность. А та его бесит свободолюбием, беспощадным цинизмом и независимостью. Ах да, еще острым языком, бойким характером и тем, что разжигает во мне дух бунтарства.

Уж не знаю, с чего он это взял, но с момента, как год назад Рыкова выпихнула из своей жизни мурло по имени Валера и вернулась в свободное плаванье, фонтанируя идеями в попытках отвлечься от горестных дум, Семён не находит покоя, если речь заходит о моей драгоценной рыжуле… и наших посиделках.

Корежит бедного до посинения.

– Может… у меня потусуемся?

Закидываю удочку, зная, что Кобаля неимоверно бесит моё отсутствие дома.

Ревнивец или просто собственник, но жена должна быть под боком двадцать четыре на семь. И никак иначе.

– Ты хотела сказать: у вас с Сём Сёмычем? Шутишь? – хохмит мисс язвочка. – Да у меня лимон поперек горла встанет, если он решит случайно заскочить на девичий огонек.

– Он не будет мешать, – говорю и сама же кривлюсь.

Маловероятный сценарий, если подумать. Очень и очень маловероятный. Жанка в отрыв тихо ходить не умеет, ей музыку подавай и погромче. А Сёме тишину.

М-да, не вариант.

– Глупость глаголишь, Громова, – смеется подружка.

– Ага, – соглашаюсь, прикусывая губу.

Пятая точка заранее предчувствует, что семейный вечер томным не будет. Однозначно. Уговаривать придется долго, а затем еще недели две после него терпеть подколки и обидчивые взгляды.

Но тут на ум приходит «интересное» предложение супруга о разводе, и я решаюсь.

– Выбирай место, Жаннусь. Я согласна.

***

– Сём, Жанна прилетела, – произношу, не оборачиваясь от кухонного островка, где занимаюсь приготовлением чая.

После работы домой получается вернуться вместе с мужем. Кому-то – ну и что в этом такого? А для меня – почти чудо. Дорогой супруг настолько трудоголик, что зачастую остается в офисе до позднего вечера, разгребая то, до чего не доходят руки днем. Говорит, что любит тишину и успевает сделать в два раза больше нужного, когда никто не шумит и не отвлекает.

Давно удивляюсь этому феномену. Как в одном человеке могут уживаться такие противоположные качества: бьющая ключом преподавательская деятельность и любовь к тишине в офисе. Впрочем, наверное, точно также, как мягкость в повседневной жизни и доминантность в интиме.

Образовавшаяся за спиной тишина заставляет отвлечься от нарезки лимона и обернуться. Взгляд, который ловлю на себе красноречив. Никакой расслабленности после сытного ужина в теле мужа нет и в помине. Челюсти сжаты, глаза прищурены.

Напряжен сам и вокруг распространяет аналогичные флюиды, заставляя воздух густеть и искрить.

Ну да, какие уж тут гости. Семён только о Рыковой услышал, а уже весь звенящей струной натянулся.

– И-и?

Вот как можно задать вопрос одной буквой алфавита, да так, что у меня мурашки по спине решают потоптаться. И не скажешь, что рычит. Спрашивает ровно. Так ровно, что бр-р-ррр…

– Мы завтра хотим…

– Нет!

Категорично.

Но именно такой первой реакции я и ожидаю. Говорю же, нелюбовь у супруга с подругой.

– Я не договорила, – произношу спокойно.

Конфликтовать совершенно не хочется, да и повода как такового для него нет. Рыкова – почти сестра. Как бы не бесился, Семен это понимает. Надеюсь, что понимает.