— Ты столько трещишь, Олеся, — доносится до меня голос мужа. — Думал, проболтаешься.

— Ой, прекрати, — отвечает сестра. — Уверена, Анька даже не догадывается ни о чем. Да и догадки есть догадки. Черт, электронка заканчивается, — засовывает что-то в карман шубы.

— Ладно, идём в дом, — поднимается Слава на первую ступеньку крыльца. — Ты тоже, конечно, нашла время для разговоров.

— Это называется конспирация, — усмехается Леся.

17. Глава 17

Утром я поднимаюсь первая и иду в кухню. Ночью я не стала выяснять отношения и спрашивать, о чем именно разговарили Слава с Лесей. Да и что я могла предъявить? Может, сестра решила обсудить ту самую проблему, по которой ей понадобился адвокат? В любом случае я бы оказалась снова излишне подозрительной ревнивицей. Поэтому, пока они шли по сеням, я успела закрыть окно и вернуться в зал.

Но все равно этот подслушанный разговор не давал покоя. Конспирация, проболтаешься, не догадается — слова, которые они употребляли, явно не предназначались для чужих ушей, тем более для моих. А это значит… Конечно, первая моя мысль о том, что у них интрижка. И, кажется, Леся за столом пыталась мне на это намекнуть. А Слава… Он же ни словом, ни взглядом. Он очень уверенно дистанцировался от Леси, как будто поддерживал разговор только из вежливости.

— Анечка, — тихо входит в кухню бабуля, закрывая за собой дверь, — рано ты что-то встала.

— Зато так тихо, так хорошо, — улыбаюсь я ей.

Она — это ещё одна причина, по которой я не дождалась мужа и сестру с улицы. Если бы бабушка услышала наш спор, наверняка бы ей стало плохо. Конечно, она у меня ещё бодрячком держится, старается, по крайней мере, но я-то знаю, что возраст понемногу даёт о себе знать. Да и подозрения свои я ей не выскажу. Все же и я, и Леся — обе ее внучки, и бабуля никогда не видела разницы между нами, любила одинаково.

— Такая ты у меня, Анюта, — ласково говорит она и гладит меня по спине. — Романтичная, — подумав, делает заключение.

— Доброе утро, — присоединяется к нам и Слава.

— Леська, как обычно, позже всех, — смеётся бабушка.

— А вот и нет! — следом за мужем появляется и сестра, которая будто и не ложилась спать.

Стрелки, губы, брови — перманентный макияж в помощь. Наращенные ресницы. Но я в первую очередь обращаю внимание не на лицо сестры. Приехала она вчера без домашней одежды, в отличие от нас со Славой. И сейчас она где-то достала старую футболку моего мужа, которая при любом движении открывала вид на кружевные стринги. При этом Леся явно забыла надеть бюстгальтер.

Продефилировав мимо нас, сестра тянется за кружкой, и тут уже не выдерживает бабушка:

— Олеся Валерьевна, извольте одеться прилично!

— А что? — искренне не понимает Леська. — Все же свои.

«Какого черта она устроила этот спектакль?» — не укладывается у меня в голове.

Снова намеки? Или вообще сестрица без тормозов? Смотрю на мужа, он помешивает ложкой кофе, глядя в чашку, и совсем не обращает внимания на полуголые ягодицы Леськи.

— Леся! — бабушка уже даже покраснела. — В шкафу полно одежды. И мать твоя оставляла, и мои халаты висят.

— Да хорошо, хорошо, — соглашается сестра. — Ты, бабуль, просто отопление врубила, как в бане себя чувствую.

Я только сейчас понимаю, что сжала свою кружку так, что руки побелели. Спасибо бабушке, иначе бы я сказала по-другому.

— Галина Федоровна, — ровным голосом прерывает паузу Слава, — может, вам здесь помочь чем? Давайте я снег уберу, чтобы вам по двору было проще ходить.

— Перестань, дорогой, — отмахивается бабуля. — Праздник же сегодня. Новый год. Давайте лучше завтракать.