Быть либертарианцем – значит понимать, как создается богатство: не политиками, отдающими приказы, а свободными людьми, которые вместе трудятся, изобретают, производят, сохраняют, вкладывают деньги, покупают и продают, – и все это на основе уважения собственности, т. е. прав других. «Собственность» не сводится только к «моему имуществу», как иногда толкуется этот термин сегодня, но заключает в себе права на «жизнь, свободу и имущество», используя известное выражение Локка^>9. По словам Джеймса Мэдисона, главного автора американской Конституции, «если утверждается, что человек имеет право на свою собственность, то точно так же можно сказать, что он имеет собственность на свои права»^>10.

Для мирного и эффективного сотрудничества малых групп могут быть достаточными любовь и привязанность, но либертарианцы понимают, что этого недостаточно для обеспечения мира и сотрудничества в больших группах, где люди непосредственно не взаимодействуют. Либертарианцы верят в верховенство права, имея в виду правила, которые применимы к каждому и которые не изменяются или улучшаются тем или иным образом, в зависимости от предпочтений людей, обладающих властью. Правила свободных обществ разработаны не для того, чтобы приносить пользу тому или иному человеку либо той или иной группе; они обеспечивают права каждого человеческого существа, независимо от пола, цвета кожи, языка, религии, семьи или других случайных черт.

Правила собственности принадлежат к самым важным основаниям добровольного сотрудничества между незнакомыми людьми. Собственность – это не только то, что можно держать в руках; это сложные отношения прав и обязанностей, благодаря которым незнакомые друг с другом люди могут вести свои дела; это то, что позволяет им мирно жить, объединяться в фирмы и ассоциации и торговать для взаимной выгоды, потому что они знают критерий – что мое и что твое, – исходя из которого каждый может действовать таким образом, чтобы улучшить свое положение. Хорошо определенные, законодательно гарантированные и допускающие передачу права собственности образуют основание для добровольного сотрудничества, повсеместного процветания, прогресса и мира^>11. Собственность охватывает не только вещи, которые можно держать в руках, или то, на чем можно стоять, но и доли в сложных коммерческих предприятиях, производящих все те вещи, производство которых требует сотрудничества тысяч и тысяч людей, будь то лекарства, или самолет, или ананасы, поставляемые на ваш стол зимой.

Профессор права, либертарианец Ричард Эпстейн назвал одну из своих лучших книг «Простые правила для сложного мира» («Simple Rules for a Complex World»)^>12. Заголовок прекрасно схватывает тему: для порождения сложных форм порядка сложные правила не нужны. Достаточно простых правил. На самом деле возникновению порядка способствуют простые, понятные и устойчивые правила, в то время как сложные, непонятые и изменчивые правила порождают хаос.

Четко определенные собственность и право торговать на взаимно устраивающих условиях делают возможным масштабное сотрудничество без принуждения. В свободных рынках больше (а не меньше) порядка и предвидения, чем в обществах, где правят принуждение или деспотизм. Стихийный порядок рынка намного абстрактней, сложней и дальновидней, чем все когда-либо разработанные пятилетние планы или любое экономическое вмешательство. Такие институты, как цены, возникающие, когда люди свободно совершают обмен, содействуют наиболее прибыльному использованию ресурсов, и для этого не нужно принудительной силы бюрократии