Сильные хищные пальцы сжимали и разжимали рукоять кинжала, и этот неосознанный жест не сулил ничего хорошего. Натану уже приходилось видеть, как эльф убивает, и не хотелось наблюдать это снова. А уж тем более – испытать на собственной шкуре.

«Почему я?» – в тысячный раз подумал он, а вслух сказал:

– Нет. Теперь нет.

– Почему теперь?

Взгляд эльфа не менялся, и Натан счел безопаснее продолжать:

– У меня был… один друг. Больше его нет.

– Он умер?

– Да.

– Как и когда?

Трактирщик, не переставая кланяться, осторожно подсунул вторую тарелку. Глориндель, кажется, даже не заметил этого.

– Ну?

– Два года назад. Его… повесили.

– Вот как? Любопытно. Кто? За что?

Натан сглотнул, отвел взгляд. Проклятие, мог ли он подумать, что придется о таком говорить… снова… и с кем …

– Лорд Картер. За… разбой.

– Твой господин повесил твоего лучшего друга? И ты продолжил служить ему?

– Я присягал на верность. К тому же… казнь была справедливой.

– Что ж, я рад, что в провожатые мне дали такого преданного слугу, – вполголоса сказал эльф и улыбнулся одной из самых очаровательных своих улыбок – чистой и ясной, почти детской. – Ну, выпьем, что ли? В горле пересохло.

Натан молча разлил вино. Как всегда, он помрачнел после вынужденного упоминания о так и не зажившей ране, а эльф, казалось, уже через минуту забыл, о чем они говорили. Вино ему, как ни странно, понравилось, и он громко удивился тому, что в этом убогом клоповнике, где прислуживают одни недоумки, нашлось хоть что-то пристойное. Хозяин, услышав похвалу, снова стал раскланиваться. Натан невольно подивился гибкости его заплывшей жиром спины. Потом эльф принялся за солонину, которую также признал удовлетворительной. Как всегда, он повеселел резко и беспричинно, а доев, даже принялся что-то напевать – как понял через мгновение Натан, все тот же прилипчивый мотив.

Трактирщик, видимо, сочтя настроение гостя благодушным, подошел, все так же кланяясь, и сообщил, что, если угодно, комнаты готовы.

– Отлично! – сказал Глориндель и широко зевнул. – Вымотался я что-то за день.

Натан успел вздохнуть про себя с облегчением – еще один день закончился без особых происшествий, – когда от дверей донеслось конское ржание и окрик. Трактирщик мгновенно ринулся к выходу.

– Людно тут, – заметил Глориндель и снова зевнул. – А не скажешь… глушь такая… пошли?

– Пошли, – обрадовался Натан, вовсе не желая, чтобы новые постояльцы оказались людьми, знающими эльфов не только по старым сказкам.

Но радость его была преждевременной. Уже поднимавшийся было Глориндель вдруг застыл, неотрывно глядя на дверь. Еще не обернувшись, Натан знал, кто вошел в нее: конечно же, баба, красивая, как эльфийка. За прошедшую неделю эльф домогался не менее десятка красоток разной степени свежести, всем им делая один и тот же подозрительный комплимент – подозрительный, потому что большинство женщин никогда не видали эльфиек, с коими их сравнивали. Натан каждый раз умолял Глоринделя быть осторожнее – не только потому, что в разгар любовных игр эльфу было не до того, чтобы прятать предательски нечеловеческие уши, но и потому, что девицы могли быть замужем. Пока им, правда, везло – ни одна из соблазненных Глоринделем красоток на наличие досадного обстоятельства в виде супруга не жаловалась.

А теперь везти, кажется, перестало.

Впрочем, девица и правда была хороша – статная, белокожая, с буйной гривой рыжих кудрей. Натан сомневался, что среди эльфов попадаются рыжие, но это не помешало Глоринделю уже через минуту сообщить девице, что она прекрасна, как эльфийка. Это заявление, похоже, несколько покоробило ее мужа – коренастого мужчину средних лет, с виду человека замкнутого и нелюбезного. Оба выглядели и держались как средней руки купцы, и внимание благородного господина им явно польстило – по крайней мере рыжей прелестнице, немедленно зардевшейся от комплимента и от того немного подурневшей.