– Они смотрели. Я… меня к тому времени с ними уже не было.

Глориндель помолчал. Натан уже надеялся, что все позади, когда эльф снова заговорил:

– Какой же надо быть дурой, чтобы понадеяться на прощение? Чем она думала?

– Ее вдохновил мой пример, – сказал Натан, не сумев сдержать горечи в голосе.

Теперь удивился эльф.

– Твой пример?

– Я ушел из банды годом раньше. Явился с повинной. Ни на что не рассчитывал, просто камень с души хотел снять. А лорд Картер меня помиловал. Пристроил работать на конюшни… спрашивал, не сдам ли я свою банду. Я отказался. Ну и… потом много чего было. Дочку его младшую конюх наш охмурить пробовал. Я помешал. Девчонка потом опомнилась, благодарна мне была. Отцу рассказала…

– А ты не прост, – протянул эльф. Натан поднял голову. Глориндель смотрел на него чуть искоса, со слабой понимающей улыбкой. – Решил подкупить чистым сердцем, верно? Неплохо придумано.

– Я ничего не придумывал, – рассердился Натан. – Как считал правильным, так и поступил. А что до Аманиты – у нас было много хорошего. И она мне жизнь спасала, и я ей не раз.

– Да только тебе ли не знать, Нат, что это еще не делает друзьями? – мягко сказал эльф.

Натан выпрямился. Он в который раз убеждался, что вступать с этим типом в диспуты себе дороже: все равно перекрутит и вывернет по-своему. А чтобы играть по его правилам, Натану не хватало ни смекалки, ни желания.

– Дело не только в этом, – твердо сказал он, стараясь подвести под сказанным черту. – Мы были близки, потом я ушел, а она предала. Тех, что были нашими общими друзьями… Она заслужила свою участь.

– Как она потеряла глаз?

– Не знаю. Она никогда не рассказывала. Пришла к нам… уже такой. Ее и прозвали Одноглазой Аманитой. Она… – Он поколебался, потом добавил: – Она все равно была красивой.

– И хорошим другом, – кивнул Глориндель. – Да алчность сгубила. И дурной пример. Ясно как день.

– Ничего вам не ясно…

– Все, что хотел, я выяснил, – ровно сказал эльф. Натан посмотрел на него. Он уже не улыбался и смотрел перед собой, спокойно и сосредоточенно.

Натан молча порадовался, что разговор себя исчерпал, потому что они приближались к заставе.

По мере приближения к столице заставы попадались все чаще, а обходить их было все труднее. Эта была, видимо, последней. У Натана имелась охранная грамота от лорда Картера, но он старался не размахивать ею без надобности, зная, как просто ее лишиться. В этот раз он понял, что пора воспользоваться грамотой по назначению.

Застава оказалась широкой, от кромки до кромки дороги, и солдат было немало – мышь, может, и прошмыгнет, а всаднику трудно. Перед патрульной будкой толпилась пестрая очередь из пеших, конных и повозок. Повозок оказалось больше всего – видно, где-то неподалеку намечалась ярмарка. Натан боялся, что очередная задержка вызовет у эльфа припадок ярости – что-то он слишком сумрачным стал. Но тот вел себя спокойно, без пререканий заняв место позади телеги, груженной бочками.

Очередь двигалась медленно. Некоторые путешественники проходили досмотр без заминок, другие пытались подкупить стражу, третьи громко и шумно ругались, доказывая свое право на проезд. Где-то далеко впереди перевернулся воз, после заставы образовалась пробка, прошедшие контроль все еще не могли двинуться дальше, и народ, еще только ждавший очереди на досмотр, начал волноваться. Солдаты покрикивали и порой пускали в ход палки, но в целом все было довольно мирно.

Глориндель, от которого Натан ждал скорее, что он станет вертеть головой и рассматривать толпу, отчего-то мрачнел с каждой минутой и не говорил ни слова до тех пор, пока не подошла их очередь. Перед ними оставалась только повозка с бочками.