– Братцы, заканчивайте ваши интервью, съемки. Завтра вылетаем. В двенадцать. Два часа в Ташкенте, и вперед. Билеты взяли уже. Вечер свободный, – Павел лег на кровать, сладко потянулся, закинув руки за голову. Видно, хорошо прошла встреча в госпитале, поскольку и Клубный был намерен с утра отдохнуть.

– А вы на каких радостях загуляли?

– Тебе бы так погулять, – уже сонным голосом отозвался Клубный. – Собрались было сюда выдвигаться, а тут все машины вызвали к ресторану. Там «афганцы» комендачей и милицию потоптали, в кабак прорвались. Ну, потом, естественно, кого на «губу», кого на месте лечили, а пятерых так и положили в хирургию. С охраной. Народ как с ума сошел.

– А время? Во сколько?

– В госпиталь их привезли в два где-то. Буйные, спасу нет. Прокуратура явилась сразу, особый отдел, гражданские какие-то с ними. А что допрашивать? Они хоть и в кровище – песни поют и матерятся. Водка местная – дрянь. Дена… как?

– Денау, поселок такой. Отрава, да. Попил я ее за речкой, вертолетчики возили, – рассеянно заметил Аллахвердиев.

Выходит, применил «спец» «освежитель». Проверил. Ну, царствие небесное. Суровый, однако, исход… Точно – «Торнадо»!

– Ладно, отдыхайте, я отлежался, два стакана на грудь принял, как убитый спал. Посижу, пленки прослушаю, вчера много набрали…

Акбар достал кассету с надписью «Товарищ генерал», присоединил к диктофону наушники и прикрыл глаза. Голос спокойный, уверенный, голос победителя заполнил пространство…

«…Значение очевидно. Очевидно в том, что если до восемьдесят пятого года вообще не шла речь о выводе советских войск, то начиная с восемьдесят пятого…».

«– Товарищ генерал-лейтенант, вы возглавили и завершили вывод ограниченного контингента советских войск. Какое значение, по-вашему, имеет это событие для нашей страны и в международном масштабе?

– Значение очевидно. Очевидно в том, что если до восемьдесят пятого года вообще не шла речь о выводе советских войск, то начиная с восемьдесят пятого вопрос встал конкретно, с учетом некоторых специфических задач, в том числе и в международном плане. Было принято решение начать вывод войск в мае тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. Я думаю, что именно оно явилось примером того, как наше руководство, наше новое советское руководство, подходит к таким колоссально сложным вопросам, как конфликт в Афганистане…

– С точки зрения средств массовой информации западных стран уход советских войск из Афганистана напоминает бегство американских войск из Сайгона. Что вы скажете по этому поводу?

– Я уже не раз говорил о том, что не может быть никакого сравнения. И цели, и задачи другие были, география совершенно другая. Самое главное, мы вошли по просьбе законного афганского правительства, а во Вьетнам Соединенные Штаты Америки никто не приглашал. Вывод наших войск явился результатом женевских соглашений, под которыми поставили подписи в том числе и США, как гарант выполнения этого соглашения. Ни о каком бегстве речи быть не может. Бегство – это когда войска бегут, оставляя все на своем пути, то есть терпя поражение.

– Западные средства массовой информации в течение двух недель перед окончанием вывода утверждали, что по дороге Кабул – Саланг-Хайратон советские войска оставили за собой выжженную землю, дабы обеспечить безопасность движения…

– Когда мне этот вопрос задали на пресс-конференции, еще в Кабуле, я пригласил перед началом многих из представителей западной прессы проехать и посмотреть, где же выжженная земля. Это просто домыслы. Ведь мы ничего не скрывали в Афганистане. Массовые средства информации, представители крупнейших агентств мира имели возможность быть там, где хотели. Они были и на Саланге, и вдоль всей дороги. Выжженную землю мы не могли оставить хотя бы потому, что не было причин для этого.