– Ничего. Дальше у стены стоит диван, а здесь ничего.

– Неужели?

– Я в этой квартире с рождения живу! Здесь никогда ничего не стояло.

Мужчина промолчал, он беззвучно переместился на другой конец комнаты и щелкнул выключателем.

– Вадим! – возмущенно воскликнула Ника, прикрывая глаза от света.

Затем она опять посмотрела вниз и увидела стоящий на полу стакан.

– Это не считается! – тут же объявила Ника. – Вот если бы ты шкаф незаметно сюда передвинул, а я не увидела – это да. А стакан… Он вообще прозрачный!

Вадим усмехнулся, потом спросил:

– Пойдем на улицу? Или хочешь остаться здесь?

– Нет, пойдем гулять!

– Тогда одевайся тепло.

Ника побежала в другую комнату одеваться. Затем она вышла в коридор, сняла куртку с вешалки и стала надевать ее перед зеркалом. Ника смотрела на свое отражение и вдруг увидела, как воротник ее куртки сам собой расправился.

Девушка засмеялась и обернулась:

– Так смешно! Как будто ты невидимка.

Вадим, который стоял за ее спиной, снова оправил на девушке куртку:

– Для зеркал, да.

Внезапно Ника с любопытством окинула его взглядом:

– Вадим, а как ты выглядишь?

– А разве ты меня не видишь?

– Я вижу, а ты сам? Если у тебя нет отражения!

– У меня есть портрет.

– А если он не похож?

– Тогда это не мой портрет.

– Ну откуда же ты узнаешь? Вот если. – Ника вдруг прыснула от смеха. – Если… Художник был поклонником Пикассо… И нарисовал тебя… кубиками!

Ника согнулась пополам от смеха и с трудом проговорила:

– Ой, извини…

– Я не понимаю, над чем ты смеешься. – честно ответил Вадим. – Но ты так красиво улыбаешься.

Ника смутилась и пояснила:

– Я имела в виду: а вдруг художник абстракционист или кубист? Ты же не знаешь, как именно выглядишь, как ты сравнишь? Похож портрет или нет?

– Мой портрет – он особенный. – объяснил Вадим. – Он – часть меня. Я могу видеть его глазами. Я слышу все, что происходит вокруг картины. Я могу появиться в том месте, где она находится.

– А твой портрет, где он сейчас?

Вадим замер, словно прислушиваясь к чему-то.

– Он в темном помещении. В нем нет окон, и пахнет сыростью. Я слышу стук капель о каменный пол. Да, вокруг один камень. Горная порода. Воздух затхлый. А где-то недалеко живут летучие мыши, я слышу шелест их крыльев.

– Ух ты! – восхитилась Ника. – И ты может там оказаться?

– Да. – кивнул Вадим. – Я никогда там не был, но на этот раз мне не нужно приглашение, чтобы войти. Ведь внутри мой портрет.

– Здорово.

Мужчина наклонился к Нике и коснулся губами ее щеки. У девушки порозовели щеки, она дотронулась до места поцелуя.

– Когда ты прикасаешься губами становиться холодно, и потом немножко тоже. – запинаясь, проговорила Ника.

– Коже холодно? – уточнил Вадим. – Для этого есть причина, но она не очень романтичная.

– Какая?

– Наркотик. В слюне вампиров содержится сильное обезболивающее средство. Чтобы у тех, кто делится с нами кровью, не возникло боли.

– А ты пьешь кровь прямо у людей?

– Я – нет. Только из пакета. – улыбнулся Вадим. – Донорскую, ее так пакуют специально.

– А у людей никогда не пил?

– Один раз человек поделился со мной кровью. Вот отсюда, из руки. – он показал на внутренний сгиб локтя.

– А другие вампиры нападают на людей?

– Нет. Никто ни на кого не нападает.

– Но другие вампиры все равно не похожи на тебя, да?

– Да. У них есть жажда. И, возможно, в этом они счастливее меня. Ну, пойдем?

Они медленно шли по улице. Счастливая Ника держала Вадима за руку и улыбалась. Вдруг мужчина спросил:

– А где ворон?

– Карлуша? Не знаю, улетел куда-то. Утром только был.

– Ясно. Надеюсь, он там задержится. – усмехнулся Вадим.

– Ты не любишь Карлушу?

– Я ничего против него не имею, но… Пусть перестанет меня воспитывать.