Это одна из причин, по которым страны Африки, расположенные к югу от Сахары, Либерия в том числе, во второй половине XX века оказались одними из самых конфликтных мест на планете. В результате спешной деколонизации на континенте образовалось множество совершенно неподотчетных режимов. Мало какие права и обязанности распределялись среди различных ветвей власти. Многие президенты были не только главнокомандующими, но и контролировали государственную казну, распределяли должности и даже возглавляли университеты. Власть сосредотачивалась в столице, а провинции редко имели возможность собирать налоги и расходовать средства независимо от центра. Власть, как правило, была максимально персонализированной. Правящий класс руководствовался не стабильными законами и институциями, а собственными прихотями, учитывая интересы и кошельки разве что ближайшего окружения [3].

Такая политическая система, при которой победитель получает всё, чревата большими рисками. Она дает офицерам среднего звена стимулы силового захвата президентской власти. Она вызывает у полевых командиров соблазн поднять мятеж. Она дает упрямым президентам мотивацию противостоять тем и другим, при необходимости – силой. Все издержки военного противостояния падают на плечи простого народа, а плоды вероятной победы достаются исключительно лидерам.

Впрочем, не стоит думать, что предрасположенность к войне – проблема исключительно Черной Африки. Большинство режимов на протяжении большей части истории человечества были централизованными, персонализированными, с неограниченной властью, а следовательно, имели высокую предрасположенность к войне. Правитель мог называться по-разному: бог-царь, император, королева, султан, президент, сёгун, военный диктатор. Режим представляла знакомая группа персонажей: генералы, визири, министры, высшее духовенство, партийные боссы, имамы, бюрократия, аристократия, землевладельцы. Некоторые олигархи включались в политический процесс больше других. Однако общим оставалось одно: представители правящего класса исключали народные массы из процесса принятия решений. Все знаковые выборы совершали элиты. Они определяли, кто какой статус получит в обществе. Все налоги и ренты стекались в их карманы. Они кооптировали бунтарей, поддерживая свою власть подкупами и репрессиями.

За несколько веков до того, как полевые командиры уничтожали Либерию, другой деспот с севера, «король-солнце» Людовик XIV, сформулировал универсальный для таких режимов принцип, заявив: «Государство – это я». Подобные ему правители, не обремененные выборами или потребностью в массовой легитимности, больше других склонны применять насилие для достижения своих целей.

В Европе Средневековья и раннего Нового времени войны называли развлечением королей, На протяжении веков европейские монархии, герцогства, республики вели постоянные битвы. Историки неоднократно объясняли эти войны жадностью и личными интересами неподотчетных элит [4], Одно из первых свидетельств таких эгоистичных расчетов оставил Никколо Макиавелли, проживавший во Флоренции в конце 1400-х годов и занимавший ряд высоких должностей в ее правительстве. В это время у власти пребывал могущественный банкирский клан Медичи. На короткий период в стране установилась республика, и именно эти годы совпали с карьерой Макиавелли как государственного служащего. Однако в 1512 году, когда Медичи снова пришли к власти, Макиавелли был отстранен от участия в политической жизни. Остаток своих дней он посвятил творчеству, создав в том числе знаменитое руководство для диктаторов – трактат «Государь»,