«Я допустила что, раз это девочка благородных кровей, то она, возможно, начитавшись сказок, сидела у окна и ждала принца на коне и с замком с прислугой за плечами. Она почти ничего не ела и слизывала влагу с запотевших стекол. Тогда ее спасение не вызывало у меня особых трудностей. Сорву с ее шеи медальон и развею чары, она тут же придет в себя и, даже не задумываясь, сбежит со мной. Конечно, возможно, что медальон, слишком долго находясь на ней, затуманил ее разум сильнее – тогда мне придется оглушить ее и, взвалив на плечо, вынести из поместья. Сложнее, но все так же возможно.

Существовал и другой вариант: принцесса, постоянно находясь на балах при дворах таких же богатых и уважаемых людей, как ее отец, испытывала стресс и, возможно, пытаясь с ним справиться, она заедала его, не вылезая из кухни, где слуги только и успевали менять тарелки, а повар – готовить новые и новые блюда. Получается, что для спасения Анабель-пышки придется доставить к воротам телегу, и если после уничтожения медальона, она согласиться бежать – я пущу ее перед собой, как таран и, выбив ворота, мы помчимся к дому ее отца. Если Мятежник сдвинет телегу. А что, если чары не пропадут? Ну, здесь я решила, что план менять не буду – я просто покачу ее по земле к воротам, а дальше все-то же самое».

Закончив придумывать, что же Бренне делать с Анабель, она занялась следующим вопросом: как отвлечь стражников? Над решением этой задачи она решила подумать, сидя в крохотной комнатушке над трактиром.

Заказав у старушки хозяйки тарелку с бурлящим и зловонным супом с моргающим мясом и бутылку с фиолетовым напитком Фьёксом, девушка поднялась на второй этаж. Заперев за собой дверь и положив еду на стол, Бренна сняла с себя куртку, высокие сапоги и кожаный нагрудник. Удобно расположившись на стуле и вытянув ноги, она взяла со стола лист бумаги и обмакнула перо в чернильницу. Рисовать наемница никогда не умела, даже прямая линяя в ее исполнение, выглядела кривой, круг походил на овал, квадрат, казалось, все свое детство чем-то болел, а треугольник никогда не был треугольником – она и не называла его так, «загогулина» и то больше подходила для описания этому… этой… загогулине.

Все наемники кроме владения оружием учились еще и рисовать. Кажется, что совершенно невозможно представить брутального и огромного варвара с топором торчащим из головы поверженного врага, сидящим на пне и старательно вырисовывающим кружки и линии. Но все происходит именно так. Искусство рисования пригождалось наемникам хотя бы для того, чтобы нарисовать карту вражеской местности или оборонительных сооружений городов. Рисовали к слову наемники так же брутально как и выглядели. С криками, проклятиями в сторону всего рода человеческого, макая кисть, сделанную из волос в носу и ушах врагов, в череп с кровью.

Однажды Бренне пришлось нарисовать карту для отряда наемников, чтобы те обошли лагерь рыцарей и нанесли сокрушительный и неожиданный удар. Наемники четко следовали указаниям и рисунку на бумаге. Больше их с тех пор никто не видел.

Проведя над листом бумаги больше двух часов, Бренна так и не смогла подставить кривую прямую линию к больному квадрату так, чтобы из этого получился сносный план – ей все это время не доставало «загогулины», самой кривой и неправильной. Скомкав листок бумаги и бросив его под кровать, девушка открыла окно, впуская в душную комнату свежий воздух. Постояв перед открытым окном, ей вдруг захотела прогуляться, ведь ничто так не помогает творческому процессу, как бесцельное блуждание по улицам.

На улице, в темноте безлунной ночи, она искала умную мысль в переулках города. На комендантский час стражники смотрели сквозь пальцы, считая, что все хорошие люди и так сидят дома, а все те, кто пытаются нарушить общественный порядок, перебьют друг друга от скуки.