– Свободна, – отпускает меня Эстрильда, взмахнув рукой с высоким бокалом и чуть не расплескав сияющую жидкость. – В твои комнаты доставили платье. Наденешь его. И помни: стихотворение с трагическим концом. Я хочу, чтобы к концу его прочтения все гости плакали.
Склонив голову, встаю и пячусь. На губах стойко сохраняю улыбку – единственно доступный мне вид защиты. Минув всех отдыхающих гостей принцессы, разворачиваюсь к открытой зайкой двери и ныряю в безопасность коридора.
Поппин закрывает за мной, и я прислоняюсь спиной к деревянной поверхности. Коленки так трясутся, что, кажется, ноги вот-вот откажут. Второй раз за день на кончике языка вертятся нехорошие слова. С трудом сдержавшись, чтобы не выругаться, я откидываю голову и смотрю в сводчатый потолок.
– О боги, – выдыхаю я. – Всемогущие боги. Мне конец.
Глава 4
Платье, выбранное для меня принцессой Эстрильдой, пошито в аурелианском стиле. Иными словами, совсем не в моем вкусе. Пышные юбки состоят из множества слоев сине-фиолетовой мерцающей ткани, в то время как верх представляет собой обычный корсет, костяшки которого неприятно врезаются в кожу. Плечи и большая часть груди обнажены – нет ни бретелек, ни рукавов. Там, где я родилась, ни одна леди не позволит себе появиться в таком наряде на публике. В Эледрии же это привычное дело.
Я вздыхаю, пока Поппин возится с моими юбками. Эстрильда прислала зайку мне в помощь, чтобы я должным образом подготовилась к празднеству.
– Не понимаю, зачем принцесса пытается сделать меня похожей на фейри. – Я изворачиваюсь, чтобы увидеть заднюю часть юбок. – Кого она хочет этим одурачить?
Зайка цыкает на меня и прикалывает к моим волосам необычный головной убор: два маленьких изогнутых рожка с гроздью хрупких фиалок у основания. В нынешнем сезоне рога в моде. И популярными их сделала моя госпожа, появившись в прошлом сезоне на Глорандальском балу с украшением в виде прекрасной пары закрученных рогов газели. Последние росли прямо изо лба принцессы и изящными завитками поднимались над золотой копной волос на добрых два фута[2]. С того дня все больше фейри обоих полов добавляли рога к своим зачарованным образам. Одни предпочитали крошечные козлячьи рожки, другие – массивные бараньи рога или грозно-изогнутые бычьи.
Мне не под силу наложить на себя чары, поэтому вместо естественно выглядящих рогов будет искусно выполненный головной убор – максимум, который мне доступен.
– Готово, мисс Дарлингтон! – Поппин отступает и окидывает меня удовлетворенным взглядом. – Думаю, вы не опозорите госпожу.
– Твои слова да богам в уши, Поппин, – бормочу я. И при этом чувствую себя достаточно глупо: приглашена на какое-то импровизированное представление, одета как кукла. Где набраться уверенности?
Однако время пришло, и я должна исполнить свой Долг. Иного выбора у меня нет.
Я беру книгу, которую выбрала в библиотеке, – сборник стихов поэтессы Магделиты Бронвин. На мой вкус, пишет она слишком слащаво, поэтому я ее не особо люблю. Но ее самая известная работа – баллада о двух смертных возлюбленных, разлученных жестокими превратностями судьбы. Заканчивается она тем, что герои убивают друг друга из-за трагического – а по мне, так абсолютно нелепого – недоразумения: поговорить по душам они не додумались. В любом случае эта баллада отвечает всем требованиям принцессы и подойдет высшему обществу фейри. Они обожают драматичные романы.
Я прижимаю книгу к груди, поворачиваюсь к Поппин и, мимолетно улыбнувшись, прошу:
– Пожелай мне удачи.
Зайка приседает в реверансе, и ее длинные уши опускаются на плечи.