Бекки ничего не сказала. Она застыла на месте, разинув рот.

Рядом с высоким узким зеркалом в золотой оправе стояли покрытые пылью рыцарские доспехи в полный человеческий рост. Забрало опущено. Рыцарь двумя руками держал меч, направленный остриём в пол. При его виде Бекки стало немного не по себе.

– У него не очень приветливый вид, – пожаловалась она.

Профессор Либрум пожал плечами.

– Ну и что? Он же не живой. – Отец Бекки потрогал шёлковую накидку, надетую поверх кольчуги и нагрудника. – Смотри-ка. На стене есть маленькая табличка с именем. Нашего жестяного друга зовут Фердинанд фон Швертфегер. Какое потешное имя.

Бросив последний взгляд на доспехи, профессор направился к открытому камину на другой стороне зала. Бекки пошла за ним.

Если бы она в этот момент смотрела на рыцаря, то увидела бы, как приподнялось и опустилось его забрало. Как если бы тот хотел повнимательнее рассмотреть новых обитателей за`мка. Но профессор Либрум и его дочь ничего не заметили.

Бекки поставила клетку рядом с камином, чтобы Лотти тоже могла осмотреться. А сама закинула голову и посмотрела на потолок.

– Невероятно, – хихикнула она, передразнивая отзыв отца об архитектуре за`мка. – Так называемый крещатый свод.

Потолок был выпуклый, как в церкви, длинные каменные арки сходились в его середине. У их оснований сидели странные существа. Бекки не раз восхищалась такими постройками в книгах отца.

– Смотри, Лотти. Пилоны заканчиваются капителями, здешние имеют вид каменных фигур.

– Невероятно, – пробормотал Фердинанд фон Швертфегер, но так тихо, что Бекки не услышала. – Какая умная девочка. Во всём разбырается! Может быть, Перец прав… Может, она та самая, которую мы так долго ждалы.

Бекки с интересом рассмотрела фигуры под потолком, они смотрели на посетителей сверху вниз, одни – наморщив лоб, другие с насмешкой в широко раскрытых глазах. Некоторые выглядели такими живыми, что казалось, вот-вот плюнут ей на голову.

Девочка перехватила взгляд отца. От большой каменной лестницы во все стороны расходились лестницы поменьше. Причём все разные – узкие деревянные, винтовые железные, резко уходящие вверх. Даже одна верёвочная, свисающая из дыры в потолке. Все они выглядели довольно ветхими. И что самое сногсшибательное – все лестницы вели в никуда, заканчиваясь далеко от дверей верхних этажей.

– Почему лестницы обрываются прямо в воздухе? – спросила Бекки.

– Понятия не имею. Поломались? Сгорели? Признаюсь… это в самом деле необычно. Я не могу сосредоточиться. Ты же знаешь: когда я голоден, у меня отключаются мозги. Поэтому для начала пойду искать кухню.

Едва профессор скрылся из виду, как Бекки поднялась на первую ступеньку главной лестницы. Ей хотелось поближе взглянуть на висевшую там картину. Это был портрет женщины в пышном платье, с замысловатой причёской-башней и розовыми щеками. Дама держала на сгибе локтя букет роз, на губах играла загадочная улыбка.

– Ге-но-ва Ка-пут, графиня фон Шпинат, – разобрала Бекки на выцветшей от времени табличке под картиной. – Какое смешное имя. Правда, Лотти?

Если бы Бекки не убежала доставать из клетки бурундучиху, то, возможно, услышала бы, как женщина с высокой причёской тихо возмутилась:

– Генова Капут? Графиня фон Шпинат? Как тебе не стыдно, юная госпожа! Это ещё что за имя такое? Глупости, совершенная ерунда! Меня зовут Геновева Кануте, графиня фон Шпизенат. Или ты не умеешь читать?!

В возмущении Геновева выдернула из букета розу и размашисто бросила её из рамы на пол.

– Вот, теперь можешь выходить и спокойненько осмотреться. Пошли, Лотти, – позвала Бекки и открыла дверь клетки. Бурундучиха выпрыгнула прямо к лежащей на полу розе.