– Не забудьте забинтовать голову, чтобы скрыть особую примету, – напутствовала Катрин.

Расстались не прощаясь. Иволгин был уверен, что еще увидит Катрин. В каюте со столом и лавками Иволгин остался один, и казалось, задремал всего на полчасика. Но когда его растолкал лейтенант, подошло время пересаживаться на другой корабль. Этим кораблем оказался шведский однопалубный сухогруз «Хальмштад». Они стояли на рейде в порту Гавра. Мадам вышла еще в Руане. Сначала на гроссах подняли Иволгина, затем лейтенанта. Он сопроводил Ивана Алексеевича в каюту и тут же исчез. Перегородка просто обозначала деление каюты на две половины. В каждой стояли настоящие двухэтажные нары. Иволгину сразу вспомнился Волгострой. На правой половине оба места были заняты, на левой свободны. Пассажиры спали.

Утром Ханс принес пакеты с сухим пайком и предупредил, что команде сухогруза лучше не видеть пассажиров из гостевой каюты. Каково же было удивление Иволгина, когда двумя соседями оказались Марфа и молодой человек, безусловно тот самый Андре Шьянсе. Андрея можно было понять. Он бежал от явной расправы, но зачем с ним увязалась Марфа, объяснить было трудно.

– Что скажет ваша Амалия? – задал вопрос Иволгин, осуждающе глядя на девушку.

– Я ей отпишу, думаю, она меня поймет.

– Это ваше семейное дело, но я бы так не торопился.

– Уже поздно, – пробасил молодой человек.

– Если вас зовут Андрей Каравайщиков, то у меня к вам серьезный разговор, – Иволгин изучающе смотрел на парня, пытаясь понять его внутреннее состояние. Кто перед ним? Обиженный судьбой претендент на богатство, сломленный неурядицами безусый юнец, трус или смельчак, рисковый человек или увалень.

– Тяжело в скитаниях? – задал вопрос Иван Алексеевич.

– Привычно. Кабы эти не лезли и жить не мешали…

– Кто эти?

– Гестаповцы. Хотели меня арестовать.

– Я в курсе, даже знаю за что.

– Мне Марфа тоже поведала, потому снял я нательный крестик и спрятал его.

– Где спрятал? – с замиранием в голосе спросил Иволгин, подозревая, что парень оставил его во Франции.

– Марфа, дай мои тридцать три несчастья.

– Может наоборот? Господь он ведь непосильной ноши не дает, – отреагировал Иволгин.

Взяв в руки крестик первым делом Иван Алексеевич повернул его обратной стороной. Слева направо по горизонтали были выгравированы слова «Спаси и сохрани». Сверху вниз по вертикали шли буквы такого же формата, при сложении их получалось «Вологакереметь». Было понятно, что буквы значат два слова «Волога», «Кереметь». На втором слове последняя буква была не разборчива или ерь, или мягкий знак. Иволгин схватил листок, лежавший на столе, и вывел эти два слова.

– Хотите сказать, что эта абракадабра интересовала гестаповце?

– История очень длинная. Понимаю, что торопиться нам некуда. Расскажу по порядку.

Иволгину понравилось, что во время его повествования Андрей слушал с предельным вниманием, иногда переспрашивал. Взгляд был спокоен, и в глазах не читалось обычное любопытство. Он не ждал чего-то особенного. В конце задал один вопрос:

– Как вы считаете, Волога и Кереметь у нас в России?

Он спросил именно так? «У нас в России»?

– Скорее всего в России, но когда мы туда попадем?

– Как победим немцев, так и вернемся, – со всей уверенностью заявил Андрей.

– Я слышал, ты связан с французским Сопротивление?

Андрей строго посмотрел на Марфу, немного подумал и ответил:

– Связан и горжусь этим!

Спрашивать, где молодые хотят устроиться, он не стал. Видимо, планы у них имелись.

– Иван Алексеевич, – пропищала Марфа, – вы не могли бы на время наших странствий, оставить крестик у себя?

– Пожалуйста, – поддержал Марфу избранник, – мы не знаем, как все сложится. У вас будет надежнее.