– Пропал ваш муж? – перебил графиню Иволгин.

– Нет, он почил три года тому в Париже. Упокоен на кладбище Сент Женевьев де Буа. Знаете сколько людей собралось на похороны? Какие венки, оркестр?

Иволгину вспомнился рассказ Чехова «Юбилей».

– Такую мадам приглашать ни в какой кабинет нельзя, – подумал Иволгин. Попросил графиню дождаться окончания встречи и обещал потом уделить ей столько времени, сколько потребуется.

Странно, но женщина беспрекословно подчинилась, заняла свое место и с гордостью осмотрела присутствующих. Следующим собеседником оказался заводчик со средней Волги Дедюлин Макарий Лукьянович. Этот еще из ума не выжил, хотя годов ему было десятков семь.

– Как верно описал Бунин события, перевернувшие нашу жизнь. А как назвал-то верно «Окаянные дни».

– Слушаю вас, – перебил его Иволгин, предполагая, что перед ним вариант Глебовской в мужском обличие.

– Извините, накипело. В те самые дни я потерял свою младшую сестру. Она по мужу Переверзева Серафима Лукьяновна. Еще раз, извините, но кажется мне, она уехала из России, это не точно. У ее мужа имелся дом в предместье Софии. Не затруднительно будет направить ваш запрос в Болгарию?

– Конечно можно. Я оформлю заявку. Вы представились заводчиком со средней Волги. А случаем не слышали про Воропаева?

– Да кто же не знал его…

– Здесь не очень удобно говорить. Приходите завтра ко мне в контору на улицу Четвертое сентября, в дом, где находится комендатура. У подъезда звонок. Вас встретят и проводят ко мне.

– В какое время прибыть прикажете?

– С утра, часам к десяти.

– Что же приду, обязательно.

Иволгин ткнул пальцем в мужчину, который выглядел среди соседей в ряду совсем молодым.

– Похоже, Иван, ты не узнал меня?

Иволгин присмотрелся, оказался однокашник по Михайловскому училищу.

– Ты ли, Живилов Семен Борисович? Ох, не узнал!

– Ты тоже не помолодел. Да еще шрамами украсился. Кого из наших видел? Может слышал чего?

– Как говорят после драки кулаками не машут. Как вышло, так вышло. Нас с тобой точно не спросили.

– Смотрю, Иван, ты нашел теплое местечко. Поди сыт, пьян и нос в табаке? Тихо и спокойно?

Иволгин отвечать не стал. Подумал про подставу еще одного соглядатая. Проявил осторожность, взял и назначил Живилову встречу в том самом кабинете на следующий день на два часа.

В зал вошла молодая женщина в сопровождении хозяйки галереи. Одета модно. Морель подвела незнакомку к только что освободившемуся после Живилова стулу, посадила перед Иволгиным.

– Моя подруга княгиня Замятнина Марфа. Помогите, Иван Алексеевич. Прошу вас для начала выслушать Мари внимательно.

– Не сомневайтесь, Катрин, ваше слово для меня закон. Так Марфа или Мария, – первое о чем спросил посетительницу Иволгин.

– Называйте, как будет угодно. Моя история обыкновенная. Родители: отец войсковой старшина; мать преподаватель математики, приехали в Феодосию вместе со мной в ноябре 1920 года. Мне тогда исполнилось только два годика. Но нас в списке отъезжающих не оказалось. Сообщили, что наш список направили в Севастополь. Что нас эвакуировать будут оттуда. Отец поспешил в какой-то штаб прояснять ситуацию. Матушка его не дождалась и пошла на поиски. Но тут объявили посадку. Я оказалась на руках друзей моих родителей, и они меня забрали с собой. Семья Келлеров из обрусевших немцев. Маркус – военный инженер, Амалия занималась мной.

– И все что вы рассказали теперь со слов вашей приемной матери – Амалии Келлер? – уточнил Иволгин.

– Все так и есть.

– Теперь, повзрослев, вы хотите разыскать своих настоящих родителей.

– Прошу помочь мне в этом.

– С кем вы и на что живете в Париже?