– Ну дядя Женя…

– Смирна!

Я показательно щёлкнул каблуками ботинок и и задрал подбородок вверх.

– Ты вроде работаешь в военной мастерской, а значит уже при деле. Станешь совершеннолетним присвоим тебе звание, – без каких-либо эмоций на изрезанном морщинами лице произнёс Седов, сверкнув стальными глазами.

– Я хочу приносить реальную пользу.

– Приносишь.

– Я хочу в гвардию!

– У тебя руки нет.

– А это что? – я задрал руку с протезом будто Седов видел её в первый раз. – Физру сдал лучше всех! Мама заставляет меня каждый день, перед сном, этой рукой, дневник писать. Каждую буковку вывожу. Сейчас уже нормально получается.

– Сдал – молодец. Пишешь – красавчик, – задумчиво произнёс Евгений Иванович правой рукой, раз за разом, проводя пальцами по волосам цвета платины. – В гвардию не возьму сынок, совсем другие нагрузки.

На это я и не рассчитывал. Мой план был иным. Пока всё идёт нормально. Не возьмут в гвардию – возьмут в водители шагохода.

– Тогда я хочу в пилоты шагохода. Вам скоро их много понадобится. А я как-никак военнослужащий, сами сказали.

– Уже узнал?

– Уже видел и руками потрогал.

–Умеешь водить?

– Немного, да.

– Немного? С чего взял, что будет не хватать водителей? – Седов набулькал из графина (ага значит он всё же есть!) воды в стакан и в два глотка осушил его. – Возьмём тех, кто на них работал.

– Так в долине почти все водители женщины? – удивился я, теряя уверенность в своём плане.

– Зато с техникой знакомы.

– Так они…

Иу-иу-иу! – засигналила тревога от чего я вздрогнул, а Седов соскочил со своего места.

– Евгений Иванович, наши помощи просят! Идут к стене, есть раненные! – закричал в распахнувшуюся дверь адъютант Седова, Марков – крепкий паренёк, с самой красивой улыбкой. Сейчас он был в берете и с незнакомой штурмовой винтовкой в руках. Я знал Андрея хорошо мы жили в одном доме.

Словно буря, хозяин кабинета пронёсся мимо меня хлопнув дверью. А сирена продолжала надрываться. Я некоторое время стоял на месте, а потом подошёл к столу и забрал своё заявление. А то вдруг ещё потеряют. От своего не отступлюсь. Тем более восемнадцать мне через три недели.

Покинув кабинет, я окинул взглядом площадь, отделявшую меня от внешней стены Кремля, той самой громады, что защищала нас от вторжения. Туда-сюда бегали люди в военной форме, неторопливо переваливалась с ноги на ногу парочка шагоходов.

Наверняка сейчас на стене пулеметные комплексы в боевую готовность привели и отряд готовят для встречи. Может быть его даже Блинов поведёт, – думал тогда я.

Вж-вж-вж! – жужжала надо мной радарная установка, которую мы с Вовой полгода назад обшивали стальными листами для крепости.

И я даже знал, как туда залезть. Нет, ну а чего? Я В Кремле, а тут такое. На стену меня не пустят ни за какие коврижки, а отсюда всё видно, как на ладони, – мысленно убеждал себе, проворно забираясь на башню по скользким металлическим скобкам.

В общем, забрался, устроился, достал из кармана мобильный коммуникатор и через его камеру приблизил картинку. А смотреть было на что.

Ребята подошли уже совсем близко. Я не мог точно определить расстояние, но не больше трёхсот метров от стены. Два шагахода, один из которых во всю дымил и пятёрка солдат, отстреливающихся от наседающих на них хищников, напоминавших … даже не знаю на что они были похожи, шаг за шагом отступали к воротам.

Свёрглы смертельным полукругом окружали разведчиков пытаясь выхватить кого-то из них из-под огня всё ещё стрелявших шагоходов и автоматических винтовок. Раз за разом оставляя на земле мёртвые тела, покрытые грязной закатанной синей шерстью, они тем не менее попыток не прекращали.