Еще находясь на острове, мы заметили «Таймыр», подходивший к нему с юго-западной стороны. По радио он поздравил нас с открытием и сообщил, что идет с описью, начиная с западной стороны. В 2 ч мы снялись с якоря и пошли с описью вдоль восточного берега острова, но уже около 4 ч дня встретились с «Таймыром» и встали рядом с ним на якорь у северо-восточной оконечности острова. Величина вновь открытого острова оказалась километров 13 в окружности[86]. Командир тотчас же отправился на «Таймыр» и вскоре прислал записку, в которой говорилось, что в 8 ч вечера будем сниматься с якоря, чтобы, обогнув Новосибирские острова с севера, идти к Таймырскому полуострову, а именно к островам Св. Петра.

Выйдя на следующее утро, т. е. 15 августа, наверх, я имел возможность рассмотреть берега острова Новая Сибирь, которые временами были очень ясно видны сквозь просветы в пурге и тумане. Самый остров, подобно всем островам Ледовитого океана, производит мрачное впечатление. Берега его, обращенные к северу, сравнительно высоки и обрывисты, подобно берегам уже упомянутого острова Преображения, и их обнажения имеют пять пластов.

Весь день прошли мы, не встретив ни одной льдинки, была порядочная волна, что указывало на большое, свободное от льда пространство воды. Обрывистый берег, как оказывается, принадлежал мысу Вознесения, который открылся в 6 ч утра. В 2 ч дня мы прошли Новую Сибирь и шли уже вдоль следующего острова – Фаддеевского. Погода скверная, холодно, порою шел снег, довольно сильно покачивало. С севера по горизонту море было покрыто сплошными льдами. Ночью прошли остров Котельный и с каждым часом приближались к Таймырскому полуострову.

17 августа целый день занимался тралением, которое дало такое большое количество животных, что разборка их заняла время до глубокой ночи. Появились первые морские лилии, каких мы ловили у Таймырского полуострова в предыдущие годы.

Часов в 10 утра 18 августа сквозь туман наконец заметили довольно большой остров, вокруг которого были нагромождены льды в виде торосов. Когда туман несколько раздернулся, то оказалось, что это один из островов Самуила. Отсюда стало ясно, что нас основательно подало на север и мы вошли в залив или вырез, образуемый мысом Челюскин и островами Св. Андрея[87]. Когда вполне осмотрелись и все стало ясным, то, не останавливаясь у этого острова, мы пошли на север для выяснения состояния льдов. Шли мы все время полыньями между довольно большими обломками ледяных полей, иногда пересекая полосы раздробленного льда. Около 4 ч дня командир предложил мне тралить. К сожалению, я совершенно забыл о том, что в прошлом году почти в этом же месте мы вытаскивали большие камни. И действительно, несмотря на то что троса было вытравлено немного, трал при подъеме пошел тяжело, а потом оборвался нижний блок, и он повис на одном верхнем блоке, причем у последнего осталась одна щека. Если бы и этот блок не выдержал, не обошлось бы без несчастного случая. При помощи талей трал удалось наконец благополучно поднять, и он оказался весь наполненным камнями. Но удивительнее всего было то, что сетка выдержала, прорвавшись только в нескольких местах,

Несмотря на камни, улов животных был порядочный. Около 5 ч вечера командир решил стать на ледяной якорь, чтобы набрать с льдины воды. Через час была получена от Вилькицкого радиотелеграмма с разрешением идти дальше по направлению к Челюскину, но командир был так переутомлен, что буквально не был в состоянии встать, и мы остались стоять на ледяных якорях. Простояв на якоре до 4 ч утра, мы двинулись дальше. Утром в 9 ч я вышел на палубу и увидел, что мы шли в очень узком канале между двух громадных ледяных полей, а впереди виднелись две небольшие перемычки, примерно метров по 200 шириной. Канал этот шел на запад, т. е. прямо по курсу к мысу Челюскин. Достойна внимания та быстрота, с которой перемещаются эти громадные ледяные пространства; канал все время менял свои контуры, то расширяясь, то сужаясь, он извивался, как живой червяк. К первой перемычке подошли между 9 и 10 ч утра и начали ее ломать, причем на вид казалось, что это совсем пустяки и через несколько минут мы уже будем на той стороне. Лед действительно ломался, и постепенно перед кораблем образовалась масса битого льда, похожая на шугу крупного размера, которая, уменьшая инерцию корабля, ослабляла силу удара. Были даже моменты, когда командир хотел отказаться от дальнейшей колки и повернуть обратно. В то время как мы пробивали первую перемычку, вторая неоднократно сходилась и расходилась, причем канал или совершенно закрывался, или же делался очень широким. Здесь впервые удалось наблюдать образование торосов; когда одно поле сталкивалось с другим, то кромки льда ломались и нагромождались друг на друга. Картина эта не представлялась особенно величественной только потому, что почти совсем не было ветра и все происходило медленно и без шума. Первую перемычку удалось сломать только к 1-му ч дня, а около двух стали заниматься второй, с которой и справились к 4 ч, выйдя на сравнительно чистую воду. Прямо по курсу нам встречался исключительно мелко раздробленный лед, но справа и слева до самого горизонта тянулись необозримые ледяные поля. Наконец около 9 ч вечера впереди, немного налево, увидели какой-то темный предмет, напоминающий силуэт корабля; тогда командир изменил курс немного к югу, и вскоре открылся берег мыса Челюскин. Через полчаса мы уже в бинокль увидели знак «Зари»