Это выглядит по-детски нелепо. Впрочем, не более нелепо, чем обычно. Такие «перепалки» у нас – обычное дело. На что домочадцы давно махнули рукой и перестали обращать внимание. Но отец терпеть не может глупого ребячества. Возня занимает пару минут, но этого оказывается достаточно, чтобы колебания Эфира привлекли внимание Виктора Гарда.
«Если сейчас же не спуститесь к обеду, будете месяц драить конюшни.»
Голос в голове звучит строго и, кажется, устало. Пора завязывать.
Но я же не могу сдаться первой.
«Маркус, давай на счёт три.»
«Только после тебя.»
Вижу по глазам – брат улыбается во всё лицо. Хоть и бо́льшая его часть упирается мне под колено. Оба валяемся на полу: я удерживаю его руку в вытянутом положении и ногами прижимаю голову и торс к полу. Маркус сильно брыкается, но выбраться не может. Похоже, я выиграла.
«Раз.»
Сохраняю хватку.
«Два.»
Маркус резко заносит ноги назад и отрывает нижнюю часть туловища от пола. Эфириумом придаёт себе скорости и уменьшает сопротивление воздуха. Несмотря на впечатляющие физические способности, удержать его не могу. Мгновение – и Маркус свободен.
«Три.»
Так и заканчиваем: брат довольно взирает сверху, а я растягиваюсь на полу звездой.
– Ни слова, – досадно откидываю голову на ковёр и закрываю глаза. Вздремнуть бы. Неразумно было совмещать бессонные ночи и утренние тренировки. За четыре недели они отняли много сил. Но ощутимо приблизили к тому, ради чего затевались.
– Ладно, пойдём уже, – Маркус подаёт руку и помогает подняться. – Перспектива провести месяц на скотном дворе не особо вдохновляет.
Что бы между нами не происходило, когда появляется кто-то третий, мы занимаем одну сторону. Даже если третий – наш отец. Только с дядей это работает через раз – Маркуса бесит, что мне он уделяет больше внимания.
Спускаемся. Украдкой рассматриваю парня: взъерошенные тёмные волосы, блестящие бирюзовые глаза, довольная ухмылка, свободная походка. Самоуверен, остроумен, привлекателен – любимец публики, душа любой компании. Не обременён обязательствами и чужими ожиданиями. Свободен, как ветер.
Завидую неимоверно. Но вряд ли когда-нибудь признаюсь ему в этом.
У входа в обеденный зал оставляем вещи и заходим в уборную умыться. Первый взгляд в зеркало побуждает досадно скривиться – оттуда глядит растрёпанное отражение в помятой рубашке.
«Не мог раньше сказать „переоденься“?»
Недовольно смотрю на Маркуса в зеркало.
– Я предлагал тебе облачиться в платье, ты отказалась, – брат разводит руками. Умывается, вытирается, причёсывается пятернёй и, подмигнув, выходит.
«Ты и так хорошо выглядишь. Просто сделай лицо проще.»
Разглядываю себя в зеркале. Серые глаза, тонкий нос, пухлые губы. Ничего особенного. Приглаживаю светлые волосы. Переплетаю длинную косу. Безуспешно разглаживаю рубашку. Пробую улыбнуться отражению.
И правда, выгляжу неплохо.
От того, что брат заметил это раньше, становится приятно и хочется продолжать улыбаться. Освежившись, выхожу.
Интересно, если попрошу его говорить об этом чаще, он согласится?
Глава 2
МАРКУС
В последнее время Аврора с лёгкостью укладывает меня на лопатки, с каждым разом отдаляя мою победу. Это странно.
Виктор же боевое лидерство дочери оценивает загадочными улыбками, а мои поражения довольными взглядами.
Абсурд, да и только.
Было бы так и с учёбой. Но нет. Там отец проявляет особое занудство.
Учиться столько, сколько это делаем мы, не выдержал бы ни один человек. С утра до позднего вечера, с одним выходным в неделю и безграничным разнообразием изучаемых областей – за тринадцать лет мы освоили начальный, средний и четыре высших уровня образования. Поэтому к нынешнему лету мозг хочет одного – не думать.