На моей груди вдруг появляется чужеродное тело. Взглянув вниз, обнаруживаю молодую брюнетку лет двадцати. Она обвивает меня одной рукой и ногой, желание принять душ становится практически осязаемым.

Скинув девушку с себя, направляюсь в ванную, которая находится прямо за моей кроватью, рядом с гардеробной. Холодный душ собирает остатки сознания в кучу. Я помню, как мы с братьями отмечали мой тридцать второй день рождения в нашем клубе. Но практически не помню эту брюнетку. Этот сукин сын Дарио, должно быть, подмешал мне что-то в виски. Алкоголь никогда не действовал на меня так. По крайне мере, я никогда раньше не приводил незнакомую девушку к себе в постель. От одной только мысли внутри закипает отвращение вперемешку с желанием надрать Дарио зад.

Я вышел из душа, вытерся и снова направился в спальню в надежде, что та незнакомка волшебным образом испарилась. Но нет. Она все еще здесь. В моей гребанной пастели.

Подавляя раздражение, вхожу в гардеробную и натягиваю трусы, следом белую рубашку и синие брюки, но прежде чем надеть пиджак, прикрепляю кобуру с одним пистолетом. Вернувшись в спальню, снова разочаровываюсь. Надеюсь, она хотя бы жива. Иначе придется сменить кровать. Отворачиваюсь от нее к панорамным окнам напротив кровати. Нью-Йорк невероятно невинен по утрам.

Тело на кровати издает странный звук, и я оборачиваюсь. Твою мать. Она пускает слюни мне на подушку. К черту. Выхожу из спальни и спускаюсь по лестнице в гостиную, где меня уже ждет Габриэль, моя правая рука.

Увидев меня, он тут же вскакивает на ноги.

– Выглядишь паршиво. – усмехается, скрестив руки на груди.

Игнорируя его, прохожу на кухню. Габри тут же подходит к барной стойке, за которой я наливаю себе кофе.

– Мы поймали двух чикагских ублюдков. – докладывает он.

Отлично, значит мне будет, на ком сорвать свой гнев. Дарио почти в безопасности.

– Хорошо. – коротко отвечаю я с нотками предвкушения в голосе. – До вечера можешь быть свободен. Встретимся у клуба в девять.

Он кивает и направляется к лифту, но створки открываются прежде, чем он успевает дойти. Моя личная горничная, Эдита, входит с вежливой улыбкой. Хотя я то знаю, что под этой улыбкой страх. Она боится Габриэля, как огня. Я бы тоже, наверное, боялся, будь я на ее месте. Как и я, этот ублюдок высокий и широкоплечий, вот только ему не нужно скрывать свою жестокость под костюмом. А мне, будучи главой инвестиционной компании, приходится носить эту чертову маску джентльмена. Бедная Эдита не понимает, что волк в овечьей шкуре – существо намного опасней.

Проскользнув мимо Габриэля, она направляется ко мне с улыбкой более теплой, чем подарила ему. Эдита была маленькой женщиной средних лет. Разумеется, она знала, кем я являюсь на самом деле, просто многим людям легче верить в сладкую ложь, нежели в извращенную правду. Эдита как раз из таких. Пока я не стреляю при ней в людей, она видит во мне просто бизнесмена, который иногда преступает закон. А кто в нашем мире не преступает, правда?

– Господин Мартинелли, я не знала, что вы еще дома. – немного растерянно произносит она.

Сделав пару глотков кофе, я возвращаю чашку на стойку и прохожу в гостиную. Там со столика в центре хватаю свой телефон и ключи. Убираю их во внутренний карман пиджака и следом беру портмоне, разворачиваясь к Эдите. Женщина тут же подбегает ко мне.

– Наверху в моей спальне девушка. – достаю несколько стодолларовых купюр. – Проследи за тем, чтобы она благополучно добралась домой.

Глаза Эдиты широко распахиваются, но она тут же старается убрать все непрошеные эмоции со своего лица и коротко кивает. Спрятав портмоне в другой карман пиджака, я направляюсь к лифту, но тут вспоминаю…