Через месяц припасы закончились, Охотники приносили мало добычи. Мы ели буквально крохи, обгладывали кости. Ягод, плодов с деревьев не хватало, да ими и не наешься, наступил повальный голод. Каждый старался изо всех сил найти хоть что-то и поделиться с ближним. Тогда много было смертей, до сих пор содрогаюсь, вспоминая какая я была голодная, и как мать с отцом могли не есть несколько дней, отдавая мне свои доли. Хорошо, что сейчас голод будет недолгим.

– Ты к ним идёшь? – поинтересовалась, отбрасывая кошмарные думы, но заметила, как она тоже улетела мыслями в те времена.

– Неть, – она с детства произносила слово «Нет» в такой манере. – Я к Теплителям.

– Зачем? Надолго?

– Надо заказать платья, простыни. Целый день буду там, рядом с тобой посижу, – вот чего не надо, того не надо, вытерпеть её там весь день, ещё и рядом.

– Я надолго не задержусь, помогу чуток и уйду. У меня другие дела, – уже прокручивала в голове разговор с мамой, чтобы побыстрее закончить работу и убежать в дом Йолдера.

– К старику в дом пойдёшь? – заулыбалась она, и мне не понравилась эта хитрая улыбка, открывающая передние зубы.

– С чего ты взяла?

– Я слышала, что Йолдер завещал свои сокровища тебе. Ты теперь там постоянно пропадаешь, – я прищурилась, ожидая что же последует дальше. – Можно я с тобой буду там сидеть, помогать. В этом доме наверное сто-о-лько книг, но я не очень хорошо читаю, вот ты мне и почитаешь, – так и знала.

– Флига, уж прости, но у меня совершенно нет времени читать кому-либо. Я просто присматриваю за домом, содержу в порядке. Там нет ничего интересного, поверь, – но она не верила, эти озорные глаза выдавали её.

– Хорошо, давай помогу наводить порядок, – она вцепилась мне в локоть, стараясь шагать нога в ногу.

– Милая Флига, – я остановилась и взяла её за руку, вытащив из-под локтя. – Твое любопытство вполне понятно, но у меня правда нет времени на общение и тем более на объяснения тебе, что там за книги и о чём они, если начнешь спрашивать. А ты ещё как начнешь. Поэтому давай не будем усложнять ситуацию, вместо этого спокойно дойдём до моей матери. Ты закажешь, что хотела и молча подождёшь, а я отработаю и уйду, – она взяла и ущипнула меня.

– Вот тебе за то, что такая противная, – демонстративно развернула меня, опять схватила за локоть и потянула за собой. – Я всего-то хотела побыть с тобой наедине, поговорить о чём-нибудь, – об Одане, например, но этого она не сказала. – О тебе, о книгах, ты столько знаешь. А мне одиноко, я мало с кем дружу. Думала, теперь раз у тебя есть свой уголок, мы сможем сидеть там, говорить, не боясь, что нас услышат. Ну, пожа-а-луйста, – эти наполненные оптимизмом и наглостью огромные глаза смотрели на меня так, будто я весь мир для неё.

– Может быть, когда-нибудь, но не сегодня, – ну почему не могу её обидеть или отказать.

– Чего это вы тут делаете? Все давно работают, а они гуляют! – наш путь преградила Змия Восула, вечно следящая за всеми и знающая буквально всё. Глядя на неё, в очередной раз задумалась, как это страшно иметь такие белобрысые волосы и ресницы. Такое ощущение, что всё её семейство рождалось с редкими, бесцветные волосиками, украшавшими веки, брови, голову. Это почти полное отсутствие ресниц придавало глазам Змии некое сходство с белым поросёнком, поскольку маленькие глазки напоминали поросячьи. Да о чём тут вообще говорить, она просто некрасивая.

Такой тяжёлый, длинный подбородок, нескладное лицо, приплюснутый нос, едва заметный рот с тонюсенькой верхней губой. Маленькая, коренастая, ноги короткие, торс большой, не удивительно, что она до сих пор бегает в старых девах. Говорят, она безумно любит Гадена, но разве можно знать наверняка, что у этой свинки на уме. Во всяком случае лично мне открыто что-то сказать, она не решалась, хотя я замечала, как она меня недолюбливает, поэтому держала себя с ней всегда одинаково, любезно и чуточку отчужденно.