Итак, местные жители держались от дома подальше, так что мой приезд был для хозяйки настоящим даром небес. Мой повар уговаривал меня не снимать дом, убеждая, что и года не пройдет, как духи сживут нас со света. В ответ я рассмеялся и пошел встречаться с хозяйкой в принадлежавшую ей лапшевню, известную на всю округу. Хозяйка возвышалась над плитой, на которой грелись два гигантских китайских чугунных котла, и половником накладывала в миски сероватую лапшу для посетителей, ждущих за столиками. Лицо этой женщины среднего возраста было нездорового, серовато-зеленого оттенка. Обстановка в лапшевне была настолько же грязной, как и давно не стиранное платье хозяйки. Но глаза ее – дерзкие, плутовские и хитрые – поневоле привлекали к себе внимание. Несмотря на то что она стремилась поскорее сбыть дом с рук практически на любых условиях, врожденная жадность взяла свое: хозяйка назвала заоблачно высокую цену – и это только на первый год. Предполагалось, что в последующий год цена удвоится, и так далее. Часть комнат в доме сохранялась за ней, пожилая пара должна была жить со мной постоянно, а еще хозяйка оставляла за собой право собирать в доме гостей по особо торжественным случаям. Любые вещи, купленные мной для дополнения обстановки, в момент истечения контракта переходили в ее собственность. Я пошел в контр-атаку, заявив, что я – высокопоставленное государственное лицо и при желании мог бы добыть ордер, согласно которому мне будет позволено жить в доме бесплатно. Кроме того, продолжил я, дом населяют привидения, а следовательно, он никому не нужен. Но меня это не беспокоит, поскольку я посвящен в тайны даосизма и обладаю большим опытом общения с духами; несколько спиритических сеансов – и я полностью избавлю дом от привидений и нечистой силы. Однако на это уйдет немало времени, так что я намерен прожить в доме не год и не два. Я был поражен тем, насколько быстро хозяйка сбавила цену. Выражение ее лица совершенно изменилось. Она пришла в восторг от моего обещания очистить дом от привидений и духов и сама предложила весьма низкую ренту, намного меньше, чем я ожидал, – всего сорок долларов в год – и контракт на шесть лет, который по их истечении можно будет продлить на такой же срок. Я, со своей стороны, согласился с тем, что в доме будут жить старики, и с тем, что хозяйка сможет по большим праздникам принимать там гостей. Таким образом, сделка состоялась, и мы отметили это, выпив по большой чашке вина.

Я распорядился, чтобы дом убрали, вычистили и вымыли. Центральную комнату, где умерли несчастные жертвы, я отвел под приемную. Верхний этаж с окнами на улицу я разделил перегородками и устроил там спальню и рабочий кабинет. В верхнем этаже соседнего крыла сделали комнату для гостей.

Короткий подъем по мощенной камнями дороге вел к красному храму на вершине холма, откуда открывался замечательный вид на город и долины. Лицзян уютно располагался между этим холмом и подножием северной гряды напротив. Город окружал холм со всех сторон, покрывая восточную долину и основную равнину, полого спускающуюся к югу. Сквозь море серых черепичных крыш проглядывали оранжевые, белые и красные пятна – стены домов и административных зданий. Внизу находилась квадратная рыночная площадь, заполненная людьми, – оттуда явственно долетал гомон толпы. Между крыш виднелись деревья и сады, там и сям поблескивали на солнце ручьи.

“Лицзян” по-китайски означает “прекрасная река”. Такое имя город получил благодаря великой Реке Золотого песка, широко известной под названием Янцзы, – она протекает к востоку и западу от города, образуя огромную петлю, внутри которой и расположен Лицзян. Расстояние до реки от города в любом направлении не превышает сорока километров, однако для того, чтобы добраться до верхней точки петли, что на севере, потребуется несколько дней. На языке наси город называется Губи. И город, и река полностью заслуживают эпитета “прекрасный”.