– Тогда ты должен знать, зачем я здесь. – Грэт, не дожидаясь приглашения, уселся на другой край скамьи.

– Я предпочту, чтоб ты сам сказал это мне.

Грэт, сбиваясь, начал рассказ, а когда закончил его, Граф долго молчал.

– Так ты хочешь, – промолвил он наконец, – заручиться моей поддержкой, когда пойдешь воевать с замком?

– Отчасти да. Но не воевать я с замком хочу.

– А что тогда?

– Я слыхал, недолюбливают вампиры своего короля Вирта. – Грэт отвел глаза, в притворном смущении колупая скамью коротким ногтем.

– А ты думал, они станут любить и уважать этого жалкого честолюбивого и похотливого идиота? – сквозь зубы спросил Граф, и Грэт поразился: насколько спокойным был голос его, теперь же каждая нотка пропитана ненавистью.

– Я лично с ним не знаком.

– Пусть вампиры и не любят своего короля… но я вынужден согласиться с царицей вервольфов, выбора-то у них нет. Признаюсь, мой господин Первоначальный погорячился, накладывая свое проклятие. Помнится, он сказал: дотоле быть вашей благодатной тьме над замком, пока правит там мой потомок. То есть либо ищите других сыновей или дочерей Первоначального, а их нет, в этом я уверен, либо ищите прямых потомков Вирта. Их тоже вряд ли найдешь. А уж если станет кто другой на престол, то можешь распрощаться с тьмой и улыбнуться солнцу-смерти.

– Я думал, ты своей магией или мудростью сможешь помочь.

Граф захохотал.

– Никогда моей магии не сравниться с силой того проклятия! Боюсь, улетать тебе придется ни с чем.

Грэт в отчаянии уронил голову на кулаки.

– А пока пережди день в моем замке. Уже скоро рассвет. Займешь комнату для гостей, там замечательный гроб…

Граф лукавил, до рассвета оставался еще час, но когда Грэт устало опустился в гроб и накрылся крышкой, хозяин замка задумался.

А потом он встал, зажег свечу у себя в кабинете и, вытащив пергамент и перо, снова задумался. Через десять минут письмо его к сестре было дописано. Щелчком пальцев призвал Граф свою любимицу – летучую мышь – и пробормотал заклинание, мысленно представляя себе путь до замка и до комнаты Ванессы. Воспоминания Графа стали воспоминаниями летучей мыши, ею вдруг овладело дикое желание добраться до того места, и она, взмахнув перепончатыми крылами, вылетела через открытое окно. Ей предстоял долгий путь навстречу восходу и солнцу, но магия неотвратимо жгла ее, и уже на следующую ночь Ванесса получила весточку от своего брата.

Летучая мышь забилась в окно около полуночи. Ванесса тут же вскочила и отодвинула раму, впуская вместе с посланницей и холодный воздух, но из пяти присутствующих вздрогнула лишь одна, ибо остальные четверо не чувствовали холода, они носили его в себе.

Их было пятеро. Ванесса, древнейшая из вампирш, прелестнейшая и умнейшая из них, казалась красивой молодой женщиной, чьи щеки белы, а темно-русые волосы в беспорядке разметаны по плечам. Одета она была в строгое темно-красное платье.

Муж ее, Упырь, был худощав, как все вампиры, бледен, как камни в стенах храма, и красноглаз точно демон, а на лице его застыла вечная угрюмость.

Второй вампир, Юлиус, был невысокого роста, но крепко сложен, черноволос, и сквозь красноту его звериных глаз просвечивалась природная синева. На коленях его сидела человеческая девушка, румяная, волосы ее были черны, как крылья ворона, а глаза точно небеса в ясный день. Ее звали Мидой.

А третий вампир, самый юный из бессмертных, лишь недавно начавший считать второе столетие жизни, стоял неподалеку от окна. Он был очень высокого роста, плотный, мускулистый, но с корявыми чертами лицо его почти никогда не пребывало в гневе, им всегда владела задумчивая отрешенность. Его звали Маро, и в замке у него была почетная должность – следить за людьми из подвала, несчастными пленниками, находящимися в скотском состоянии и вынужденными кормить вампиров своей кровью. Но сейчас Маро был со своими друзьями, оставив на время свое хлопотное занятие.