– А что с пациентом-то? – спросила Аня.

– А пациент на следующее утро умер в отделении реанимации от шоковой реакции организма на несовместимую кровь, – пояснил Кирилл.

– И какой вывод можно из всего этого сделать? – задала я вопрос, обращаясь ко всей группе.

– Нельзя ошибаться! – выкрикнул Илья со смешком.

– Еще мнения имеются?

– Надо соблюдать инструкции, – ответила Оля. – Их не просто так писали, в конце концов!

– Правильно, Оля, – кивнула я. – Что же касается замечания Ильи о том, что нельзя ошибаться… Знаете, говорят, что у каждого врача – свое кладбище, и это – не пустые слова. Как и представитель любой другой профессии, врач может ошибаться, но, к сожалению, в случае врачебной ошибки пациент, как правило, умирает.

– А вы с таким сталкивались? – спросила Марина.

– Да, Агния Кирилловна, – поддержал девушку Кирилл. – Насколько большое кладбище у вас?

– Заткнись! – зашипела Аня, но я остановила ее взмахом руки.

– Погодите, это не секрет, – сказала я. – Пациенты и в самом деле умирали у меня на столе, но мне повезло, потому что ни один из них не умер из-за того, что именно я сделала что-то не так. Лишь однажды больной не перенес анестезию, но не потому, что была передозировка или неправильно подобран наркоз.

– Тогда почему он умер? – спросила Марина.

– Не выдержало сердце. Операция была неплановой, пациент поступил по «Скорой». Естественно, ему были проведены определенные исследования – насколько позволяло время. ЭКГ выглядело не слишком обнадеживающе, но у нас не было выхода, иначе больной бы умер.

– И он таки умер, – резюмировал Илья. – А вам устраивали взбучку, Агния Кирилловна?

– Было разбирательство, – ответила я. – Мои действия признали правомерными.

– А что с той теткой из статьи?

– Судя по названию, – сказал за меня Кирилл, – она выкрутилась – вот вам и «заслуженная кара»!

– Ну и правильно! – отозвался Илья. – У меня в семье несколько поколений врачей. Отец вообще говорит, что если за каждую провинность привлекать медиков к суду, то лечить людей станет некому!

– Так ты считаешь, что пациент должен быть готов к счету три – один? – спросила Оля.

– То есть?

– В моей семье тоже есть медработники, и этот счет означает, что если один из трех пациентов выживает, то это уже удача!

– А правда, – вдруг спросила Марина, – что сейчас создан какой-то специальный Комитет по медицинской этике?

– Комиссия по этике, – поправила я. – Да, правда. Раньше не существовало органа, способного лишить медика лицензии и запретить ему практиковать. Теперь это станет возможным.

– Еще не легче! – воскликнул Илья. – Если лишить медработника права на медицинскую практику, то куда он пойдет? Он же ничего больше не умеет делать! Грузчиком, что ли?

– А если руки не из того места растут, так хоть грузчиком! – резко ответила Оля. – По крайней мере, больше никого не убьет!

– Ну, если только ящиком или мешком придавит! – хохотнул Кирилл.

– В Америке, между прочим, этого не боятся, – поддержала подругу Аня. – Лишают лицензии на раз!

– Ты не совсем права, – возразила я. – Во-первых, это не так просто, и отчасти Илья прав: медик – не просто профессия, это образ жизни, поэтому процесс лишения лицензии является длительным и сложным даже в Америке. Кроме того, и в их законе существуют лазейки. Например, даже если по решению комиссии лицензия врача становится недействительной в большинстве штатов, он все равно может продолжать работать в некоторых других. Таким образом, можно сказать, что переезд решает все проблемы!

– Тогда вообще зачем огород городить? – пожал плечами Илья. – Россия – страна большая, всегда можно найти место, где никто не узнает о том, что ты не имеешь права работать врачом!